противника.
Еще пример. Тиран города Милета Гистией, которого персидский царь Дарий содержал в почетном плену при своем дворе в Сузе, решил подстрекнуть своего зятя Аристагора к восстанию против персов. Не решаясь открыто писать Аристагору из опасения, чтобы его гонцы не были перехвачены дорожными стражниками, Гистией прибег к следующей хитрости: он обрил голову раба, в верности которого не сомневался, и наколол на коже головы слова: «Гистией Аристагору. Устрой восстание в Ионии».
Когда волосы отросли, раб выехал из Персии и, прибыв к Аристагору, вторично обрил голову и дал ему прочесть наколотые слова на своей голове. Аристагор, прочтя поручение, исполнил желание Гистиея и организовал восстание ионийцев…
Много времени и труда посвятил Наполеон I тому, чтобы, с одной стороны, прочно поставить разведывательную службу в своей армии, а с другой — обезопасить себя от своих врагов. 20 сентября 1797 г. Наполеон I из Пассериано пишет своему генералу Дюма о посылке шпионов в Триест, Лайбах, Гориц, для того чтобы узнать название полков и количество орудий в горецкой цитадели.
27 сентября 1798 г. Наполеон I из Каира пишет генералу Дюпюи: «Прикажите обезглавить двух шпионов и протащить их тела по городу с объявлением, что они были местными шпионами». Такими методами он хотел устрашить население. Правда, методы Наполеона I были примитивными, но в то время они были действенными, чтобы другим неповадно было заниматься шпионажем.
Готовясь к походу на Москву, Наполеон 120 декабря 1811 г. из Парижа писал одному из своих соратников — герцогу Бассано: «Напишите шифром барону Биньону (французский посол в Варшаве), что если война разгорится, то я предполагаю прикомандировать его к своей главной квартире и поставить во главе тайной полиции по шпионажу в неприятельской армии, переводу перехваченных писем, документов и т. д. Поэтому необходимо, чтобы он немедленно организовал хорошую секретную полицию, сыскал двух поляков, хорошо говорящих по-русски, несколько военных, способных и заслуживающих полного доверия, одного из них — хорошо знающего Литву, другого — Волынь, Подолию и Украину, наконец, третьего — говорящего по-немецки и хорошо знающего Лифляндию и Курляндию. Под их начальством будет человек 12 тщательно проверенных агентов, оплачиваемых соответственно по важности добытых ими сведений. Для начала три указанные агента должны завербовать себе своих агентов на дорогах из Петербурга в Вильно, из Петербурга в Ригу, из Риги в Мемель, на путях из Киева и на трех дорогах из Бухареста в Петербург, Москву и Гродно; послать других в Ригу, Динабург, Пинские болота, Гродно и иметь ежедневные сведения о состоянии укреплений».
Наполеон говорил, что «успех зависит в значительной мере от того, видит ли командующий армией, что происходит за соседними горами». Его лазутчики и шпионы изучали местность, непроходимые болота, количество продовольствия, состояние мостов на территории, где армия должна была продвигаться. Следовательно, разведка и тогда принимала определенное участие в наступлении войск, и, надо сказать, довольно удачно.
Из опыта войны между Францией и Германией в 1870–1871 гг. известно, что немцы тогда наводнили Францию шпионами и диверсантами. Немцы отлично знали состояние вооружения во французской армии, имели полное представление о политико-моральном состоянии населения, о продовольственных запасах, о состоянии и перспективах развития военной промышленности, о строительстве железных дорог и т. д., — одним словом, знали все то, что может в значительной степени обеспечить наступление германской армии. Франция же о Германии почти ничего не знала. Немцы посылали в тыл Наполеона III своих шпионов, лазутчиков, агитаторов, диверсантов, которые пытались поднимать крестьянские восстания, чтобы расшатать фронт. Они посылали неоднократно убийц, которые Должны были убить Наполеона III. Таким образом, Германия своими приемами разведки и шпионажа содействовала успехам в войне против Франции.
Несколько фактов из деятельности царской русской разведки. Известно, что во время русско-японской войны японцы много выиграли от того, что у них была хорошо поставлена разведывательная служба, что они хорошо изучили состояние вооружений, расположение частей русской армии, состояние продовольственного снабжения и т. д.
А командование царской армии долгое время не понимало огромного значения разведки. Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. служба разведки у русских почти отсутствовала. «В начале войны, — пишет генерал Мартынов, — произошел такой крайне прискорбный факт. Богатый китайский купец Тифонтай, которому принадлежали склады, магазины и конторы почти во всех городах Маньчжурии, предложил нам организовать шпионаж, прося за это 3 млн. руб., но цена нам показалась слишком высокой, и мы отказались».
Царской армии вскоре пришлось убедиться в печальных последствиях этой недооценки разведывательной службы. Японцы, широко организовавшие разведку, получали через своих многочисленных агентов важные сведения о группировке сил и передвижениях, происходивших в тылу у русских. Это давало им преимущество, приносило победы. «У нас было много кавалерии и мало шпионов, поэтому мы были все время плохо осведомлены, — признает русский генерал Штакельберг. — Наш противник имел мало кавалерии, но много секретных агентов, и знал все своевременно».
Японский генштаб задолго до войны изучил не только Дальний Восток, где должны были развернуться действия японской армии, но он посылал также офицеров генерального штаба под видом корейцев, китайцев, монголов, под видом торговцев, фокусников и т. д. в Петербург, в Москву и насаждал их на всем пути Сибирской железнодорожной магистрали.
Надо сказать, что японцы неплохие разведчики. Японцы применяют целый ряд таких рискованных методов, которые, если их трезво расценить, ведут в конечном счете разведчика к провалу, но японцы настойчивые люди, и они идут на большой риск. Они теряют много живой силы для достижения своей цели. Японцы посылают офицеров генерального штаба под видом домашних работников. Офицеры генерального штаба поступают домашними работниками к какому-нибудь дипломату, государственному служащему, к таким людям, которые с точки зрения японской разведки представляют определенный интерес. Японских офицеров генерального штаба посылают часто в качестве простых кочегаров, лакеев на катерах, на плохих кораблях, которые плавают в зоне театра военных действий и представляют интерес для генерального штаба.
Только после неудачной для России русско-японской войны генеральный штаб царской армии начинает по-серьезному создавать свою разведку. И уже в годы империалистической войны русский генеральный штаб, учтя уроки русско-японской войны, широко использовал разведывательную службу. Интересен следующий факт.
Перед империалистической войной начальником разведывательного отдела Варшавского военного округа был некий полковник Батюшин. Перед войной русской разведке были известны кое-какие данные о намерениях немцев, и она очень интересовалась восточными крепостями Германии. Полковник Батюшин разъезжал в штатском костюме мимо этих крепостей и путем всевозможных комбинаций и подкупов ему удалось завербовать в разведчики писарей в крепостях Торн и Бреслау. Эти два писаря давали полковнику полные сведения о состоянии восточных крепостей. Полковник Батюшин снабдил их фотографическим аппаратом, и они удачно снимали все, что было необходимо. До поры до времени дело шло хорошо. Полковник Батюшин сам выезжал в Торн и Бреслау, инструктировал своих разведчиков и получал от них материал. Когда материала накопилось достаточно, а полковник долгое время не приезжал, один из разведчиков сам решил свезти материал и пустился в довольно странное путешествие. Из Торна в Варшаву он поехал через Париж, а на обратном пути немцы арестовали его. После ареста выяснилось, что этот разведчик одни и те же материалы продавал сразу двум штабам: русскому и французскому. Для этой-то цели он и заезжал в Париж. Если бы он поехал прямо в Варшаву, то его путешествие не показалось бы странным и он, может быть, не был бы разоблачен.
Мы знаем случаи, когда небольшая неосторожность разведчика влечет за собой его провал. В 1913 г. нашумел случай, когда в Вене застрелился начальник генерального штаба полковник Редль. Он был завербован русским военным атташе в Берлине для службы в русской разведке. Из Берлина в Вену по условному адресу ему посылались задания и деньги. На этот условный адрес обратили внимание в Берлине, так как один пакет с русскими деньгами и непонятной конспиративной запиской, адресованный из Берлина в Вену, за неполучением адресатом был возвращен обратно. Было видно, что с этим пакетом что-то неладно.
