Свидетельница смерти

же декорациях, и нож на столе был уже настоящий. Фини комментировал запись: указал на различия между двумя ножами, обра­тил внимание, что во второй сцене нож лежит уже под другим углом.

– Человек, подменивший нож, выбрал такой, кото­рый практически неотличим от бутафорского, – с рас­четом, чтобы никто не заметил подмену.

– И даже реквизитор? – спросил Макнаб.

– Реквизитору нет надобности разглядывать нож. В его обязанности входит другое: убедиться в том, что нож лежит на положенном месте, вот и все. Между пер­вой и второй сценами в зале суда там ничего не меня­лось – все оставалось на своих местах: и декорации, и реквизит. – Фини почесал в затылке. – Вот если б нож пропал, реквизитор бы это заметил. По его словам, он проверил наличие положенного реквизита сразу после окончания первой сцены и затем – перед началом второй. Все было на месте, а остальное его не волнует.

– Значит, в распоряжении преступника было около пяти минут, чтобы подменить нож. – Ева побарабанила пальцами по столу. – Мы можем еще больше сузить этот промежуток: на пленке видно, когда Квим заметил что-то подозрительное. Если предположить, что это была именно подмена ножей, следовательно, у преступника оставалось около трех минут. За это время он дол­жен был положить на стол настоящий нож, затем уне­сти и спрятать бутафорский, а потом дернуться туда, где ему положено быть, – на сцену или за кулисы.

– Значит, после этого преступнику оставалось только ждать. – Глаза Пибоди сузились. – Ждать и на­ деяться на то, что никто не заметит подмены. Ждать, пока начнется следующая сцена в зале суда, затем – пока прозвучат все диалоги, и Кристина Воул возьмет в руки нож. Это примерно тридцать минут. Долгое ожи­дание!

– Терпения нашему убийце не занимать. Я даже ду­маю, что он или она наслаждался этим ожиданием, на­блюдая, как Драко блещет своим талантом, срывает ап­лодисменты зала, и предвкушая то, что произойдет в конце. Убийца знал, что это – последний акт жизни Драко, и упивался этим.

Ева поставила чашку с кофе и присела на край свое­го стола.

– Вчера вечером Рорк сказал фразу, которая теперь кажется мне очень важной: жизнь имитирует искусство.

Пибоди почесала нос.

– А мне всегда казалось, что наоборот.

– Только не в данном случае. Почему убийство совершено именно в этом спектакле? Ведь для того, что­бы устранить Драко, можно было избрать гораздо более простой и менее рискованный способ. Я думаю, что для убийцы много значила сама пьеса. Teмa любви, преда­тельства, обманных личин, самопожертвования и мес­ти. Я думаю, у персонажей Кристины и Леонарда Воул существуют реальные прототипы. Возможно, когда-то Драко и его будущего убийцу связывали тесные взаимо­отношения. И тогда разгадка таится в прошлом.

Фини кивнул и вытащил из кармана пригоршню орешков.

– Многие из занятых в спектакле актеров работали с Драко и раньше. Театральный мир вообще тесен, и лю­ди, которые в нем живут, сталкиваются друг с другом вновь и вновь.

– Нужно искать не профессиональные взаимоотно­шения, а личные. Судите сами: Воул выглядит обая­ тельным, мужественным, даже немного наивным, а в итоге оказывается бессердечным и жестоким обманщи­ком. Насколько нам известно, это абсолютно точный портрет Драко. Так кого же он предал? Чью жизнь растоптал?

– Если судить по тому, что нам рассказывали, он успел нагадить практически всем, – откликнулся Макнаб. – Никто не пытается даже делать вид, что симпатизировал этому человеку.

– Значит, мы должны искать глубже! Нужно загля­нуть в прошлое, как следует покопаться в нем. Там на­верняка таится что-то важное. Может быть, Драко раз­бил чей-то брак или рассорил близких людей, разорил кого-нибудь, соблазнил чью-то сестру… Пройдитесь по всей его жизни. Вы, – обратилась Ева к Фини и Макнабу, – как всегда, ищите информацию с помощью компьютера, а мы с Пибоди займемся актерами.

Ева решила начать с Карли Лэндсдоун. Что-то в этой женщине тревожило ее со времени их первой бе­седы.

Актриса жила в Бродвей-Вью – роскошном ком­плексе, в котором великолепные квартиры соседствова­ ли с дорогими магазинами, а также местами для увесе­ления и отдыха. Этот торгово-развлекательный и одновременно жилой комплекс был напичкан камерами наблюдения, охранниками и системами сигнализации. Элегантный вестибюль был выложен плиткой цвета морской волны, слева располагался зимний сад, спра­ва – небольшой бар. Ева подошла к панели и нажала на кнопку для переговоров с охраной.

– Доброе утро, – послышался из переговорного устройства приятный мужской голос. – Пожалуйста, сообщите цель вашего прихода в Бродвей-Вью.

– Я хочу видеть Карли Лэндсдоун.

– Минутку, пожалуйста. – Из динамика полилась негромкая мелодичная музыка, а затем снова раздался голос: – Согласно нашим записям, мисс Лэндсдоун не оставляла информации о том, что ожидает посетителей. Я с радостью свяжусь с ней, чтобы выяснить, готова ли она принять вас. Пожалуйста, назовите свое имя и по­кажите камере наблюдения свои документы.

– Вам нужны документы? На здоровье. – Ева выта­щила свой полицейский жетон и покрутила им перед объективом камеры. – И передайте мисс Лэндсдоун, что лейтенант Даллас не привыкла ждать в вестибюле.

– Конечно, лейтенант. Одну минутку.

Из динамика снова полилась мелодия, и Ева сжала зубы.

– Ненавижу это дерьмо! Неужели они не понима­ют, что такая вот неуместная музыка не вызывает у лю­дей ничего, кроме раздражения? Так и хочется выдрать этот динамик с потрохами!

– А мне нравится, – заметила Пибоди. – Приятная музычка. Я люблю скрипки – они напоминают мне о маме. Она играет на скрипке, – пояснила Пибоди, поймав на себе недоуменный взгляд Евы.

– Извините, что заставил вас ждать. Мисс Лэндсдо­ун будет счастлива видеть вас, лейтенант Даллас. Жела­ем вам приятного дня.

– Эти дежурные фразы я тоже ненавижу.

Ева и Пибоди направились к лифту. Двери за ними закрылись, и в кабине раздалась все та же музыка. Ева заскрипела зубами.

– Добро пожаловать в Бродвей-Вью, – раздался го­лос из динамика. – Это абсолютно надежное место, где вы можете чувствовать себя в полной безопасности. При желании вы можете оформить себе однодневный пропуск, который даст вам возможность воспользоваться всеми возможностями нашего комплекса: фитнесс-клубом, бассейнами, центром релаксации, который предлагает косметические процедуры и психотерапев­тические услуги, боулингом, тренажерным залом. Ма­газины и бутики, расположенные в нашей торговой зо­не, принимают любые кредитные карты. К услугам жильцов и посетителей Бродвей-Вью также изыскан­ные пятизвездочные рестораны и кафе «Таймс-сквер».

– Эта штука когда-нибудь заткнется?

– Надо же, здесь даже не один бассейн, а несколько!

– Если вы хотите стать одним из наших жильцов, мы готовы предоставить вам любую интересующую вас информацию, – продолжал бубнить динамик. – Наши менеджеры готовы удовлетворить любые ваши запросы,

– Интересно, много ли желающих здесь поселить­ся? – подумала вслух Пибоди.

– Лично я скорее застрелилась бы, чем согласилась жить в этом муравейнике, – процедила сквозь зубы Ева.

– Выйдя из лифта, пожалуйста, поверните налево и идите по коридору. Квартира номер 2008 – третья по счету. Бродвей-Вью желает вам всего наилучшего, – проговорил динамик и наконец умолк.

Следуя его указаниям, Ева вышла из лифта и повер­нула налево.

– Подожди меня в холле, – бросила она Пибоди.

Коридор был такой ширины, что по нему мог бы проехать грузовик – проектируя это здание, архитек­ торы явно не заботились об экономии пространства. Еву кольнула неприятная мысль: а вдруг и это сооруже­ние принадлежит Рорку?