ли я право? Вот что было труднее всего решить!
Как странно все повернулось! Кнопка, вызывающая быстрое солнце, в моих руках, а выбор – нажать ее или нет – зависит от Кати. От того, что она выберет для себя лично – жизнь или смерть. Жаль, что у меня с ней не было связи! Ведь как бы там ни было, я не мог решить за нее ничего. Не мог, не имел права принять ни то, ни другое решение!
И вдруг меня осенило. Есть ведь выход, есть! А я, шляпа, ворона, стою тут как дурак и жую сопли! В том и смысл Нанимателя, что он постоянно врет, постоянно подменяет одно понятие другим, содержание формой, а правоту красотой теории, и сейчас Кирилл чуть не сбил меня с толку! Ну ладно… Сейчас мы поговорим с тобой по-мужски!
Я сунул приборчик за пазуху, взвалил на плечо винтовку и направился к дороге, чтобы найти машину. Как же легко я повелся на слова Кирилла, как легко впал в панику! Он словно протоптал мне дорожку, хоть узкую, но довольно удобную – на, иди! И никуда не сворачивай! А ведь достаточно было подумать, просто слегка пораскинуть мозгами, чтобы вычленить ложь из его выкладок. Он говорит, что даст команду убить Катю, если я взорву Базу? Значит, Катя в руках бандитов? А я? А я сам-то как? Я же сплю в той же комнате, где сидит она! Так что, если бы бандиты ворвались, им было бы проще меня разбудить. Врет Кирилл, врет все. Нет у него никакой связи с реальностью!
Вдохновленный этим открытием, я выбрался на дорогу и сел за руль первого же попавшегося «Хаммера». Объехав другие брошенные машины, я свернул с проезжей части прямиком в лес и погнал, пользуясь неплохой проходимостью американского чуда техники.
Главное оружие Нанимателя – вранье. А у нас что тогда? Бодров в фильме говорил, что правда. С кем правда, мол, с тем и сила. Но на практике правда открывает только ту дверь, которая ведет на помойку. И что делать? Может, все просто наоборот? С кем сила, с тем и правда? Тоже вряд ли, поскольку тогда самыми правыми были бритоголовые спортсмены с рынка. Верная мысль, я чувствовал, вертится где-то рядом, я пробовал поймать ее, но она ускользала снова и снова. И тут я вдруг понял, что сильнее всех тот, кто старается для других. Как Катя говорила? Смысл жизни состоит в том, чтобы сделать счастливыми как можно больше людей. Даже тот, кто гребет деньги лопатой, окажется правым, если на эти деньги снимет, к примеру, замечательный фильм, который многих людей сделает лучше. Не такую поделку, как снимают сейчас по схеме «PR – попил – откат», а настоящее кино, вроде французской «Амели» или бегущей Лолы. И когда работаешь не для того, чтобы набить собственный карман или собственное брюхо, а ради спасения человечества, хоть в каком-нибудь малом масштабе, тогда уже никогда не окажешься на помойке. Потому что сами боги будут на твоей стороне,
Играя роль в фильме «Брат-2», Бодров, наверное, и сам не вполне понимал, что сделал. Ведь с его героем не правда была! Какая уж правда, когда он обманывал всех на каждом шагу, когда стрелял не целясь, убивая народ пачками? Не в этом была его сила, а в том, что он поехал в Америку не ради себя, а ради других людей. И деньги забирал не для себя, а для другого, почти незнакомого человека. И девушке – совсем чужой – помог вырваться из затянувшихся неприятностей. Вот в чем сила! Сила в способности отдать свои силы на благо других.
Я сильнее нажал на газ, несмотря на кочки и ямы, мне хотелось быстрее, как можно быстрее добраться до сопок. При этом я глаз не сводил со спидометра, отсчитывающего расстояние, поскольку уже твердо решил взорвать бомбу сразу, как только позволит расстояние до Базы. Но пока еще было близко, слишком близко, чтобы самому уцелеть.
Проскочив место, где мы устраивали с Михаилом засаду, я обогнул холм с брошенной батареей мизеров и направил машину дальше, а не к сопкам, как того, скорее всего, ожидал Кирилл. Война – путь обмана. Так посостязаемся и в этом. Хочешь дуэль? Будет тебе дуэль. Я сегодня на редкость добрый.
Объехав сопки с другой стороны, я бросил машину, чтобы не выдавать себя ревом мотора. Топать пешком с винтовкой на плече я уже за сегодня привык. Тем более что топать – не бегать. Бегать хватит, я не олень.
База осталась далеко позади, к тому же теперь между саркофагом и мной высились сопки, что позволяло полностью защититься от всех факторов поражения. Кирилл тоже с этой стороны, я в этом нисколько не сомневался. Не потому, что он трус, а потому, что не дурак. Когда знаешь, что кнопка от водородной бомбы в чужих руках, лучше ожидать ее взрыва в любой момент.
Сопки поросли высокой травой и кустарником, так что не было надежды обнаружить Кирилла раньше, чем он сам того пожелает. Рации у меня не было, а была ли у него, я не знал. Поэтому, скорее всего, первым знаком, который укажет местоположение противника, будет выстрел с его стороны. Я был к этому внутренне готов, но это напрягало меня сильнее, чем обычно, почему? Потому что Кирилл столько хвастался снайперским мастерством, что я уже подсознательно начал верить в его стрелковое превосходство. Он ведь отлично знал, как я стреляю, а как стреляет он, я понятия не имел. В общем, на дуэль я шел не в лучшей форме, это как пить дать. И это напрягало меня дополнительно.
Зато у меня было кое-что другое, веское и внушительное, я достал пускатель и осторожно положил палец на красную кнопку. Можно, конечно, было вступить в переговоры с Кириллом, но, во-первых, я не знал, что у него выторговывать, а во-вторых, был уверен, что на этом поле он меня разом уложит на обе лопатки. Дуэль так дуэль. Разговоры и шутки в сторону.
– Надо просто набрать номер и позвонить солнцу, – вспомнил я Северного Оленя из сна. – Номер я уже набрал, осталось нажать кнопку вызова. Эй, быстрое солнце! Ты готово поспорить с тем, что в небе?
Я аккуратно уложил винтовку в траву, лег рядом лицом вниз и зажмурился. Страшно было взрывать, ох как страшно, но поговорку про груздь и кузов все слышали. Помолиться, что ли? Но я не знал никаких молитв, да и не очень верил в их эффективность.
– Раз, два, три, четыре, пять, вышло солнце погулять! – продекламировал я и нажал кнопку пуска.
Сначала вроде бы ничего не случилось, но уже через секунду земля подо мной дрогнула и вздыбилась, затряслась, как перепуганный насмерть зверь. И тут же ярко, до боли, врезался свет в глаза. Несмотря на то, что веки были закрыты, несмотря на то, что лежал я лицом вниз, свет все равно упруго проник в мозг. Я прижал ладони к лицу, только тогда полегчало. Моментально стало понятно, что мощность этой бомбы значительно превышала ту, которую Цуцык рванул на мосту, поэтому с крепчающим ужасом я ожидал удара взрывной волны. Представилось, как пузырь спрессованных тонн воздуха мчится от эпицентра на сверхзвуковой скорости, твердый и видимый из-за этой твердости, снося все на пути, подобно удару стального меча. И тут жахнуло, причем жахнуло так, что превзошло все самые страшные ожидания. Тонны поднятого грунта, воды, песка, горящих щепок и прочего мусора с оглушающим, запредельным грохотом пронзили пространство со скоростью пули. Воздух на какой-то миг превратился если не в твердую, то уж точно в вязкую субстанцию – смесь газа и мелко раздробленных твердых предметов. И все это пронеслось, как локомотив, прессуя меня, колотя без разбору, засыпая пеплом, щепками, ветками и поленьями, вдавливая в грунт без всякой пощады. Сколько это длилось? Наверное, меньше секунды. Но за это время я умер тысячу раз, причем больше половины от страха. За это время я дал себе слово поучаствовать в каком-нибудь антиядерном молодежном движении, пить водку только за мир во всем мире, а также больше
