Секс как орудие убийства

– Жалко, что Мира еще не составила психологиче­ский профиль убийцы. Но я думаю, что такое малове­роятно. Если вино покупают твои родители, это недос­таточно романтично. Ты снова чувствуешь себя ребен­ком. А ты мужчина, черт побери, и можешь доказать это! Ты можешь стереть женщину с лица земли, можешь вы­брать любую и убить ее. В поэме, которую ты мне дал, говорится, что женщины безжалостны. Если ты им по­зволишь, они уничтожат тебя. Но это им не удастся. На этот раз командовать будешь ты.

Ева остановилась перед Рорком и внимательно по­смотрела на него.

– Мне кажется, для него главное – абсолютная власть над женщиной. Причем не над любой. Он дол­ жен быть абсолютно уверен, что она достаточно при­влекательна и не создала свой фантастический образ так же, как он создал свой. Она должна быть настоящей. Должна стоить усилий. Он не станет тратить время на тех и на то, что его недостойно.

Заинтересованный Рорк откинулся на спинку кресла.

– И что же он делает?

– Отбирает. Договаривается. Обольщает словами и образами. Затем готовится. Покупает вино – то, кото­рое соответствует его собственному вкусу и настрое­нию. Вкусы других не имеют никакого значения. И еще ему необходимы наркотики, чтобы получить полную власть над жертвой. Его не смогут отвергнуть. Более то­го, его будут желать. Отчаянно желать.

– Ты говоришь о сексе?

Ева покачала головой.

– Нет, я говорю о желании. Это разные вещи. Быть желанным по собственному выбору. Это так же важно, как полная власть над женщиной. Она обязана хотеть его. Одной власти ему мало. Он затратил на это слиш­ком много сил. Ему нужно быть в фокусе, в центре вни­мания, потому что это его момент истины. Его игра. Его победа.

– Его удовольствие, – добавил Рорк.

– Да, его удовольствие. Но он хочет, чтобы жертва думала, что это и ее удовольствие. Он стоит у зеркала, придавая себе облик, который ему нравится и должен понравиться женщине. Шикарный, сексуальный, осле­пительно красивый, но в то же время элегантный. Тип мужчины, который любит поэзию и дарит женщине цветы. Тип, который может заставить женщину почув­ствовать себя единственной на свете. Может быть, он и сам верит в это. Или верил до первого случая. Может быть, он заставил себя поверить, что это и в самом деле романтическая любовь. Но все это рассчитано заранее. Он хищник, Рорк!

– Как все мужчины.

Ева нахмурилась.

– Ты прав. Женщины тоже, но сексуально мужчи­ны более примитивны. Вообще считается, что женщи­ны предпочитают главным образом эмоциональные переживания. Во всяком случае, жертвы были именно та­кими, и он хорошо знал это. Он нашел способ сначала узнать их, обнаружить их слабости и фантазии, чтобы потом сыграть на том и другом. А когда все кончилось и они целиком подчинились его власти, он испортил их. Сделал шлюхами, которые недостойны его внима­ния. Теперь от него требуется только одно: найти сле­дующую.

– Ты ошиблась, когда сказала, что не можешь влезть в его душу. Удивительно, как тебе удается оставаться са­мой собой и в то же время смотреть на мир глазами сексуального маньяка.

– Потому что я никогда не проигрываю. Я не могу проиграть, иначе выиграют они. Отцовская наука.

– Знаю. – Рорк поднялся, подошел к жене и обнял ее. – Я никогда в этом не сомневался.

Внезапно раздался звуковой сигнал компьютера. Ева вырвалась и стремительно обернулась к экрану.

УВЕДОМЛЕНИЕ ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ СЧЕТА «ПРЕКРАСНАЯ ДАМА»… ИМЯ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ – ОБЕРОН НИ, МЕСТО – «ВЕСЕЛЫЕ КИБЕРЫ», УГОЛ ПЯТОЙ АВЕНЮ И ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ УЛИЦЫ…

Ева устремилась к двери, но Рорк оказался там раньше.

– Я поведу, – сказал он.

Спорить не имело смысла: все машины мужа были быстрее ее колымаги. Ева схватила куртку и вслед за Рорком выскочила на улицу.

Через шесть минут двадцать восемь секунд после уве­домления Рорк остановился у тротуара напротив «Весе­лых киберов». Ева выпрыгнула из машины, едва заскре­жетали тормоза, и тут же заметила вызванных ею же по­лицейских.

– Никого не выпускать, – бросила она, вынимая значок, и сразу сунула его обратно в карман брюк.

Как только Ева вошла в дверь, ее оглушил шум. Киберпанки кишели здесь, как муравьи; от гремевшей му­зыки лопались барабанные перепонки.

Этот мир ей еще только предстояло изучить: она ни­когда раньше не бывала в таких кафе, и сначала ей по­казалось, что тут сам черт ногу сломит. И все же в этом хаосе был свой порядок.

Панки с крашеными волосами и кольцами в языках гужевались вокруг цветных столов. Серьезные «ботани­ки» в мешковатых рубашках сидели в отдельных кабин­ках. Хихикающие девочки-подростки ездили между сто­лами на скутерах и притворялись, что не замечают своих сверстников, внимание которых они пытались привлечь.

Тут были студенты, пытавшиеся выглядеть опытны­ми и разочарованными; среди них попадались типич­ные городские революционеры, одетые с головы до ног в черное, – любимый цвет анархистов всех мастей. Там и сям встречались туристы и случайные посетители, привлеченные местной экзотической атмосферой или просто желающие людей посмотреть и себя показать.

Где мог находиться интересующий ее человек?

Осмотрев помещение, Ева решительно направилась к стеклянному киоску с вывеской «Информационный центр». За стойками на вращающихся стульях сидели три человека в красной форме и вели нескончаемые разговоры через наушники.

Ева остановилась перед одним из них и постучала в стекло. Мальчик со свежими прыщами на подбородке поднял взгляд. Он покачал головой, пытаясь выглядеть суровым и властным, и жестом указал на наушники, висевшие с внешней стороны.

Ева надела их.

– Не прикасайтесь к башне, – срывающимся фальцетом велел он. – Не заходите за зеленую линию. В ка­фе есть свободные компьютеры. Если предпочитаете кабину, то одна из них только что освободилась. Если хотите забронировать компьютер для…

– Выруби музыку!

– Что? – всполошился мальчишка и нервно огля­нулся по сторонам. – Стойте за зеленой линией, иначе я вызову охрану.

– Выруби музыку, – повторила Ева и постучала по стеклу значком. – Немедленно.

– Но… но я не могу. Это не положено. В чем дело? Чарли!

Он повернулся на стуле – и тут вдруг начался ад кромешный. Рев разъяренной толпы перекрыл грохот компьютерной музыки. Люди вскакивали с табуреток, вылезали из кабин, визжали, вопили и ругались. Жаж­давшие крови посетители хлынули на киоск, как кре­стьяне, штурмующие королевский дворец.

Ева ничего не могла понять. Она потянулась за ору­жием, но получила удар локтем в подбородок, стукну­лась головой о стекло и почувствовала, что из глаз посыпались искры. Это здорово разозлило ее. Она удари­ла панка с зелеными волосами коленом в пах, больно наступила на ногу заверещавшему «ботанику», а затем трижды выстрелила в потолок.

Это заставило большинство атакующих застыть на месте. Правда, кое-кто еще продолжал по инерции ле­теть к киоску.

– Нью-йоркская городская полиция! – крикнула Ева, подняв значок и пистолет. – Вырубить эту траханую музыку! Немедленно! Всем вернуться к компьюте­рам и сесть на свои места! Иначе против вас будут вы­ двинуты обвинения в бунте, оскорблении действием и организации общественных беспорядков!

Не все из сказанного дошло до публики, поскольку приказы Евы тонули в море криков и угроз. Но более цивилизованные и более трусливые слегка попятились. У ног Евы лежала девочка-подросток, запутавшаяся в скутере. Она плакала, икала и размазывала текшую из носа кровь. Пока Ева помогала ей подняться, в разных концах помещения снова раздались крики. Инстинкты толпы сильнее трусости и понимания своего граждан­ского долга.