– Да куда уж подробнее? Совесть есть у каждого человека, и она подсказывает, что нужно делать для укрепления энергетического скелета. Эти действия пробовали записывать в разных книгах, включая Библию, да только в этом не было ни малейшего смысла. Каждый человек чувствует, что убивать плохо, но можно, если защищаешься. Что воровать нельзя, что нельзя трахаться с кем попало. Запись этих простых и понятных каждому истин только ухудшала ситуацию, поскольку к списку добавлялись некоторые пункты чисто рекламного характера. А люди верили. Каждая религия к голосу совести приписывала всего два-три лишних пунктика, но именно эти пунктики приводили к войнам и огромным человеческим жертвам. Это никак не улучшало общую энергетику человечества.
Мне представился томик Библии, где в списке десяти Божьих заповедей на первых трех вакантных местах красуется карандашная надпись: «Место для вашей рекламы». Я усмехнулся. Похоже, Алиса была права.
– Значит, ты стараешься не убивать, чтобы не ухудшать свою энергетику? – спросил я.
– Да. А также не воровать…
– И не трахаться с кем попало, – поддел я ее.
– А это не твоего ума дело, – нахмурилась она.
– Получается, чем больше по совести живет человек, тем в более плотную сферу он попадет после смерти?
– Конечно. Точнее не сам он, а его энергетический скелет. Душа, если угодно.
– Не угодно. Так черт-те до чего можно договориться. Пусть уж скелеты остаются скелетами. Получается, что байки о святых, которые окажутся по правую руку Бога…
– Полная чушь, – оборвала меня Алиса. – Никто не окажется ни по какую руку Бога. Потому что Бог спит и видит наш мир во сне.
– Ну а какой смысл, кроме комфорта, оказаться после смерти в более плотной сфере? – Я решил до конца прощупать почву своих подозрений.
– Чем плотнее сфера, тем жизнь в ней больше похожа на жизнь, – пожала она плечами.
Ее слова вызвали у меня навязчивую мыслишку. Вспомнился святой, отдавший последнюю рубаху нищему. Насколько сильно он укрепил свою энергетику? Я решил спросить у Алисы, хотя уже побаивался, что она прочтет мои страхи.
– Это зависит от того, насколько рубаха была ему дорога, – недоуменно ответила она. – Если действительно была последняя, то он после смерти мог неплохо устроиться. Правда, только в том случае, если не успел наломать дров в промежутке между этим благим поступком и смертью. А что?
«Кажется, до меня дошло, – подумал я вместо ответа. – Но если так, то нам всем может сильно не поздоровиться».
Я не знал, каковы в точности мотивы Алисы и что она собирается делать дальше. Но теперь, после страшной догадки, это приобрело первостепенное значение. Если честно, я испугался. Сильно. Если Алиса враг, а иначе как еще расценивать нападение, то глупо делиться с ней хоть какой-нибудь информацией. В такой ситуации лучше действовать самому, но я боялся, что для подобных действий у меня самого недостаточно информации. И единственный человек, из которого хоть что-то можно вытянуть, – Алиса. В общем, я попал в более чем затруднительную ситуацию. Коалиция, хотя бы временная, была необходима, но какова может быть степень доверия между людьми, которые полчаса назад держали друг друга на мушке?
Несколько минут я молчал, не зная, что предпринять. Затем решительно приподнялся, поняв, под каким соусом можно преподнести свою догадку Алисе.
– Лежать! – сквозь зубы прошипела она. – Не заставляй меня заниматься фигней.
– Успокойся, – произнес я. – Я не случайно спросил про рубаху. В какую сферу может попасть человек, который перед самой смертью подарил ближнему своему последнюю рубаху стоимостью в четыре миллиарда долларов?
Алиса так резко вдавила педаль тормоза, что я шарахнулся щекой в подголовник. «Форд» поднял фонтаны серой слякоти с обочины и остановился как вкопанный.
– Ты о чем? – обернулась она ко мне.
– О Кирилле, – честно ответил я. – Мне долго не удавалось понять, зачем Кириллу понадобилось одаривать меня своей империей. Зачем он передал мне все имущество, всю свою власть? Вообще все, что у него было, включая очки. Он еще и ворону мне купил перед смертью. Плюшевую. Перед смертью, я повторюсь. Перед самой смертью.
– Ни фига себе! – воскликнула Алиса. – Ну я и дура! Могла бы сама догадаться!
– Тебе труднее. Ты ведь не парилась над этим вопросом целый год. А я об этом каждый день думал. Мне всего-то и не хватало твоего напоминания про совесть.
– А сам ты про нее уже позабыл?
– Не совсем, – пожал я плечами. – Но честно признаюсь, это не самый частый предмет моих размышлений в последнее время. О финансовых потоках приходилось думать больше.
– Они для того и нужны, – зло ответила Алиса.
– Финансовые потоки? – удивленно спросил я.
– Да. Чтобы мысли о них отвлекали от размышлений о совести. Это практически их единственная функция. Есть еще чисто энергетическая, но я, дура, о ней забыла.
– Энергетическая? – снова насторожился я.
– Конечно! Деньги ведь являются эквивалентом труда. Это даже коню понятно. Они содержат жизненную энергию тех людей, которых ограбили.
