на севере, укутанный маревом расстояния, высился город. Белоснежные нити и ленты зданий, удерживаемые приводом Шерстюка, росли из-за горизонта и тянулись к небу. Это было похоже на сказочный лес, сотканный из дымки и детских фантазий. Здания выглядели прозрачными, даже призрачными, казалось немыслимым, что этот дивный полумираж является творением рук человеческих.
Приглядевшись, я заметил, что на западе от нас город выползает из-за горизонта и тянется на юг, в сторону моря.
– Одесса? – догадался я.
Рипли кивнула. Амфибию снова тряхнуло, и я крепче ухватился за ящик.
– Ну и скорость! – то ли испуганно, то ли восхищенно сказал Пас.
Наконец решение насчет Рипли оформилось в моей голове. Ничего с океаном не станет от трех ящиков гадости, а вот вернуть глубинницу на камбуз – настоящее преступление. Так что будь я проклят, если сдам Жаба. Пусть сдохну в глубине от удушья, барракуда меня дери!
Я чуть не рассмеялся от овладевшей мной легкости. Правду говорят в таких случаях – будто камень свалился с души. Моя улыбка не ускользнула от Рипли.
– Полегчало? – спросила она.
– Еще как! – радостно выкрикнул я, стараясь перекричать рев мотора. – Мне уже давно не было так хорошо!
– Везет вам, салаги, – усмехнулась Рипли. – Все впервые. Завидую.
– Думаешь, есть чему? – я наклонился к ней, чтобы не орать во всю глотку.
– А то я себя не помню, – отмахнулась она и с усмешкой добавила: – Хотя иметь за спиной приличную выслугу тоже неплохо.
– Честно говоря, я бы с тобой поменялся.
– Ну и дурак, – фыркнула Рипли. – Все мое у тебя еще будет, а вот твоего у меня – уже нет.
Она перевела дух и добавила, с трудом перекрикивая шум:
– Правда, сейчас я себя тоже чувствую, будто заново родилась. Честно говоря, я была уверена, что проведу на камбузе оставшиеся до пенсии годы.
Вспомнилось, как она в шутку предлагала Жабу отдаться за возможность снова уйти в глубину. Может быть, и не в шутку. А ведь какой-нибудь подлец на моем месте мог бы запросто шантажировать Рипли своей осведомленностью о содержимом ящиков. Только вряд ли она пошла бы у него на поводу, тем более окажись он салагой, как я. Нашла бы способ стереть его в порошок и развеять по ветру.
– Зато теперь у тебя есть шанс не дожить до пенсии, – зачем-то ляпнул Пас.
Мне пришлось толкнуть его локтем, чтобы он еще чего-нибудь не сморозил.
– Даже у ассенизатора есть шанс утонуть в дерьме! – подмигнула Рипли. – Знаете главную поговорку всех охотников?
Пас покачал головой.
– Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову! – рассмеялась она.
Первое правило подводной охоты
Амфибия начала сбавлять ход. Я поднялся с ящика и, хватаясь за брезентовые петли, добрался до амбразуры. За ней уже виднелось море – по-настоящему голубое, местами сверкающее, словно пойманная в сети рыбешка. И ветер пах морем.
– Море! – Мне хотелось сообщить об увиденном своим спутникам. – Совсем рядом!
Они пересели ко мне на скамью. «Ксения» все больше сбавляла ход, приближаясь к выезду на перегруженную бетонку – личные автомобили с лодками на крышах и на прицепах двигались к морю подобно муравьиной цепочке. Водитель включил оглушительную боевую сирену, чтобы нам позволили выехать на шоссе. Влившись в поток, амфибия была вынуждена двигаться с общей скоростью, мотор перестал реветь и теперь рокотал на умеренных оборотах. Странно, но, пока стоял рев, мы его перекрикивали, а теперь, когда появилась возможность спокойно поговорить, каждый погрузился в собственные мысли.
Водитель снова врубил сирену и начал обгонять почти замерший общий поток. Через распахнутый погрузочный люк мы ловили любопытные взгляды пассажиров, сидящих в отставших машинах. В конце концов Рипли встала и захлопнула створки.
– Что там случилось? – встревожился Пас.
Рипли прильнула к амбразуре, стараясь разглядеть происходящее впереди.
– Пробка, – сообщила она. – И патрульные машины. Лет десять такого не видела. Похоже, дорожники перекрыли движение.
Тут же на небольшой высоте с турбинным воем пролетел гравилет с ярко-оранжевым брюхом. Согласно реестру, такую окраску имели машины муниципальных служб. Метрах в ста впереди по ходу движения размахивали жезлами люди в светло-серой форме дорожного патруля, чуть ближе путь перекрывали две патрульные машины и несколько раскладных турникетных секций. Возле них суетились раздосадованные водители – мужчины и женщины в шортах, гавайках, майках, панамах, а то и просто в плавках, размахивали руками, пытаясь добиться справедливости, а главное – проезда к морю. Патрульные оставались спокойными, словно сфинксы. Насколько я мог разглядеть, они вообще не реагировали на претензии отдыхающих.
Гравилет описал в небе широкую дугу и пошел на посадку, поднимая из степной травы клубы пыли. В отсек со щелчком динамика ворвался голос Жаба:
– Рипли!
