сканирует, значит, отстали.
– Может, всплывет? – Жаб отвернулся от моря и посмотрел на нас.
– Это мало что изменит. Все равно она к себе не подпустит, пока ей не запудрить мозги. Что в глубине, что на поверхности. Это в океане мы привыкли подобные цели торпедировать, а здесь в двух шагах береговая черта. Здесь нужны саперы, а не снайперы.
Взводный вздохнул, но промолчал.
Я заметил, что Пас насторожился. У меня создалось такое ощущение, будто он к чему-то прислушивается, хотя ничего, кроме плеска волн и выкриков чаек, слышно не было.
– Кажется, гравилет, – осторожно произнес он.
Рипли и Жаб многозначительно посмотрели друг на друга.
– Может, ты еще и тип его скажешь? – усмехнулся взводный.
Пас на несколько мгновений задумался.
– Не легкий, но и не очень тяжелый. Четырехтурбинный. Может быть, «Силуэт-Астра»?
Жаб присвистнул и вновь вопросительно глянул на свою помощницу.
– Забавно, – кивнула она. – А ну, свяжись с ними, узнай удаление.
Взводный прыгнул в люк и включил рацию.
– Куст, я Огурец. На связь.
Рация прошипела в ответ.
– На каком вы удалении от базы?
Снова шипение.
– Принял. Добро. Ждем.
Он выбрался на броню и сообщил:
– От нас они в двадцати километрах. Будут через десять минут.
Раньше я за Пасом подобных слуховых способностей не замечал.
– Ты что, действительно слышишь звук гравилета? – вырвалось у меня.
– Можно подумать, ты сам не слышишь, – фыркнул он.
Жаб почесал пупырчатую макушку.
– Как твое прозвище, чистюля? – поинтересовался он.
– Курсанты прозвали Пасом. Сокращение от фамилии.
– Понятно. Будешь учиться на акустика?
– Если прикажете.
– Прикажу, – кивнул взводный. – Еще как прикажу! Только дай до базы добраться.
– Но о глубине тогда можешь забыть, – добавила Рипли. – Всю службу будешь обеспечивать чужие подвиги.
Пас промолчал. Во мне крепло ощущение, что он врет, что не слышит он никакого гравилета и уж тем более не может определить его марку по звуку. Однако он ее все же назвал, и выглядело это довольно эффектно. Я твердо решил при первой же возможности расспросить у него об этом спектакле.
Только минут через пять я наконец расслышал свист турбин и почти сразу заметил в ярком небе едва заметную точку. Она приближалась, становилась четче, затем превратилась в темно-синее пятно, и вскоре по нему можно было легко определить модель машины. Это действительно оказался «Силуэт-Астра». Гравилет снизился и с клекотом пролетел над нашими головами, обдав жаром и пылью соленых брызг. Затем завис над водой – видимо, пилот подыскивал подходящее место для посадки. Боковая дверь в корпусе уползла в сторону, в проеме показался Куст и помахал нам рукой. Жаб и Рипли ответили ему, мы же с Пасом воздержались от бурных проявлений радости. Пилот заставил машину вальсировать в воздухе, постепенно снижаясь, пока полозья не коснулись песка. Турбины взвыли последний раз и начали постепенно стихать, понижая звук с громкого визга до басовитого воя. Куст спрыгнул у самой воды, Краб передал ему изнутри два объемистых алюминиевых ящика, затем спустился следом.
– Не справляетесь? – подойдя к амфибии, усмехнулся Куст. – Немудрено, когда команда на четверть состоит из работников камбуза и на половину из салаг. Мину, я полагаю, кто-то из них спугнул?
Я опустил глаза, и наши взгляды скрестились, подобно шпагам в фильмах про мушкетеров. Мне стоило огромного усилия выстоять под прицелом зрачков Куста, но, чем дольше я не сдавался, тем больше крепла во мне уверенность и тем менее острым становился взгляд «старика». В конце концов я понял, что за усмешечкой он прячет страх. Боится, гад, что я застучал его Жабу. Я стиснул волю в кулак и выстоял.
Куст отвел глаза и поинтересовался, прикрывшись ладонью от солнца:
– Даст мне кто-нибудь карту пирсовой зоны?
Он поставил свой ящик на песок, сел на него и вальяжно закинул ногу на ногу.
– Может, тебе и сопельки еще утереть, охотник? – Рипли подошла к краю крыши и глянула на Куста сверху вниз. – Поднимись на броню и доложи о прибытии! А то распоясались!
– Ты чего? – «старик» удивленно вздернул брови. – Огурец, уйми свою бестию! Она что, с ума сошла, перед салагами мной командовать?
