окантовкой. Внутри кольца мерцал оранжевый крест.
– Зажигай ракету, – Жаб вывел меня из почти гипнотического состояния. – Увидишь дно.
Глубиномер показал восемьсот шестьдесят метров. Я запустил «ГОР-1». Мерцающий мир поблек и пропал в руках рукотворного солнца. Подо мной было дно, я увидел его во всей его потрясающей красоте – гладкое, покрытое ровным слоем желтого ила. Редкие камни торчали из него, как из пыли на лунной поверхности.
– Работать на такой глубине сможешь? – спросила Рипли.
«Вполне», – ответил я.
Над слоем ила прозмеилась какая-то неизвестная мне рыба без глаз. Начало темнеть, и я запустил еще одну ракету.
– Поглядим, как ты сможешь работать, – хмыкнул Жаб. – Слушай задачу, снайпер. Разведка доложила, что в данной акватории была замечена малая автономная торпеда «МАТ-26» в свободной охоте. Найди ее и прикончи. Время пошло.
Команда мне показалась глупой – ведь такие тварюки, как «МАТ», в отличие от той же «Барракуды», глубоко не ныряют. Их проще уничтожить с поверхности. Но приказ дан, и я должен его выполнить.
Для начала пришлось перенастроить сонар. В нормальном режиме он сканировал пространство метров на триста, зато с высокой точностью. Но сейчас мне такая точность была ни к чему, мне нужна была дальность, а точность прицел доведет, когда будет нужно. Однако режим глубокого сканирования тоже ничего не дал. Оставалось признать, что оборудование скафандра не было предназначено для подобных задач. Но у меня вызрела другая идея.
«Могу я воспользоваться данными акустика?» – спросил я.
– Наконец-то дошло! – отозвалась Рипли. – Медленно думаешь, Копуха! Без акустика на глубине километра вообще делать нечего. Хорошо, что ты понял это на собственной шкуре. Даю вам прямой канал.
– Пока я торпеду не слышу, – вышел в эфир Пас. – Но будем искать. Ты только меня не торопи, ладно? Я еще не до конца разобрался с приборами.
«И уши хорошенько прочисти», – я вспомнил историю с гравилетом и решил подколоть напарника.
Через минуту на моем сонаре появились характерные всплески – Пас кидал в воду крохотные бомбочки для волнового зондирования. Серьезная мера против такой крохотульки, как «МАТ-26».
– Я ее засек! – вскоре доложил он. – Восемьдесят на север по полярным, удаление полторы тысячи.
«От меня?»
– Нет, от «Красотки».
«Дай удаление от меня! Я стрелять должен, а не арифметикой заниматься!»
Пас пересчитал и выдал мне необходимые цифры. Я сразу перегнал их в компьютер прицела, получив на экране пригодную для захвата контрастную точку.
– Карабин перезаряди, стрелок! – рявкнул Жаб. – Забыл, что всю кассету высадил в «Барракуду»?
Я мысленно выругался и загнал в обойму новую порцию гарпунов. Контрастное зеленое пятнышко ползло по координатной сетке прицела, пытаясь уйти от сканирующего луча, но «МАТ-26» слишком медлительна в сравнении с «Барракудой». Ее задачей было подойти к кораблю и взорваться возле борта. У нее даже пушки ультразвуковой не было.
Я дождался удобной позиции и нажал на спуск. Гарпун с реактивным шипением ушел на боевую траекторию, а меня отдачей по пояс загнало в ил. Напуганные глубоководные черви дрожащими ленточками заметались вокруг меня, и тут же начала гаснуть ракета. Пока я доставал другую, наступила полная темнота, в которой время от времени вспыхивали искры рачков.
– Есть попадание! – выкрикнул Пас.
И тут же на сонаре дрогнула акустическая кривая, показывая далекий взрыв – раненая торпеда самоликвидировалась.
– Не очень точно, но эффективно, – без лишних эмоций заметил Жаб. – Все, давай наверх! Кстати, чего ты повис в темноте? «Светлячки» кончились?
«Нет».
Запустив ракету, я ничего не увидел, кроме желтой пелены – воду после выстрела заволокло илом. Пришлось перевести сонар на нормальный режим, а то не очень приятно, когда в двух шагах ничего не видно. Но только я переключил его, как тут же завыл сигнал тревоги. Сердце у меня замерло, а когда вычислитель дал параметры цели, оно чуть не разорвалось от ужаса – прямым курсом на меня шла «Барракуда» на небольшой скорости.
Не в силах пошевелиться, я различил сначала силуэт жуткой твари, а затем и ее саму – жерло ультразвуковой пушки, диафрагмальную пасть и зрительную систему из четырех широко расставленных глаз. Раньше я представлял себе смерть иначе, но теперь понял, как она, сука, выглядит. В любой момент торпеда могла садануть меня ультразвуком, и тогда мне пришлось бы долго умирать на дне от удушья. Но я не стал этого ждать – вскинул карабин и в упор разрядил его в морду твари.
От избытка эмоций я на какое-то время отключился, проделав короткое, но увлекательное путешествие к центру Вселенной. Потеря сознания в глубине – отдельная песня, но скафандр на это рассчитан, загоняет больше кислорода в кровь, чтобы не так сильно глючило. В конце концов из забытья меня вывел крик Жаба. Он ревел, как возбужденный кашалот перед спариванием:
– Идиот! Барракуда тебя дери! Какого дьявола палишь по дохлятине?!
Честно говоря, я решил, что это продолжаются галлюцинации. Но Рипли окончательно вернула меня к реальности:
