кораблях.
В семь часов корабли повернули на 16 румбов в строгом соответствии с приказом адмиралтейства, предписывающим обязательное изменение курса после наступления темноты в районах, где возможно нападение немецких подводных лодок. Сэр Льюис Бейли записал: «В два часа ночи, находясь возле Старт- Пойнт, повернули на 16 румбов».
Второе изменение курса фактически развернуло эскадру назад, и теперь она возвращалась к Портленду к вынырнувшей на поверхность моря «U-24».
Рудольф Шнайдер не поверил своим глазам, когда увидел на западе от себя выплывающие из темноты британские военные корабли. Ему оставалось только приказать срочное погружение. Даже в дополнительных маневрах не было необходимости, поэтому он сразу выпустил первую торпеду. Минуты шли, но ничего не происходило. Офицеры в посту управления обменялись обеспокоенными взглядами. Шнайдер понял, что промахнулся, причем по удивительно удобной мишени. Положившись на погоду и отсутствие луны, он решил поднять лодку на поверхность, рассудив, что темнота станет отличным прикрытием. Он обошел эскадру и в 2.25 ночи выпустил вторую торпеду. «Грозный», который следовал в строю последним, получил пробоину и начал тяжело оседать в воду. Вода затопила машинное отделение. Корабль сильно накренился и покинул строй.
Стоя на мостике 15 000-тонного гиганта капитан Локсли наблюдал за спуском на воду шлюпок. Сопровождавшие эскадру легкие крейсеры приблизились для оказания помощи. Команда спокойно и дисциплинированно готовилась покинуть корабль. Вода добралась до динамо-машин, и внутренние помещения корабля погрузились в темноту. Но даже в таких тяжелых условиях паники не было. Примерно в 3.15 Шнайдер выпустил третью торпеду. Теперь уже всем было ясно, что «Грозный» обречен. Тяжелые волны с грохотом катились по накренившимся палубам, разбивались о стойки и башни. Одна из больших шлюпок в процессе спуска на воду перевернулась, выбросив всех своих пассажиров в море. Конец был близок.
В 4.45 гигантский корабль лег на борт, продемонстрировав свой красный живот и бронзовые винты, после чего пошел ко дну. 201 человеку удалось спастись. 547 английских моряков, в том числе капитан Локсли, который оставался на мостике до последнего, пошли на дно вместе со своим кораблем. На следующий день, 2 января 1915 года, вице-адмирал Льюис Бейли получил приказ спустить свой флаг, хотя адмиралтейство позволило ему остаться на службе. Казалось, подводные лодки умели уничтожать репутации с той же легкостью, с какой топили корабли.
Потеря «Грозного» встревожила Уайтхолл. Адмирал лорд Чарльз Берсфорд, выступая в палате общин, обвинил адмиралтейство в неумении отдавать ясные и точные приказы офицерам. Ясно, что корабли должны следовать в сопровождении эсминцев. А любой командир эскадры должен обладать инициативой, чтобы принимать решения, руководствуясь здравым смыслом.
Что касается успешных действий немецких подводных лодок, адмирал Берсфорд заявил: «Угроза со стороны субмарин не так сильна, если против нее принимаются соответствующие меры предосторожности. Если нет – это самое убийственное оружие для ведения войны на море из всех известных человечеству. Представляется сомнительным, что субмарина сумеет атаковать корабль, идущий на большой скорости. И тем более она никогда не нападет на корабль, сопровождаемый эскортом эсминцев. Так можно позаботиться о своей безопасности».
Джеллико хорошо запомнил эти слова. После этого знаменательного выступления были случаи, когда большой флот оставался в гавани, потому что не хватало эсминцев, которые могли бы выступить в роли противолодочного экрана. Влияние немецких подводных лодок усиливалось с каждым днем.
После трагедии с «Грозным» немедленно были приняты меры по усилению противолодочной защиты в Дуврском проливе. Были установлены специальные сетевые заграждения, за которыми постоянно следили специальные вооруженные дрифтеры.[11] Через месяц в районе Дила появилось еще одно минное поле. Но немецкие подводные лодки все равно проходили через эти препятствия. Для опытного и настойчивого капитана подлодки путь в Канал был открыт.
В пятницу 13 января 1915 года три подводные лодки вышли из Вильгельмсхафена для осуществления обычного патрулирования: «U-22» капитан-лейтенанта Бруно Хоппе, «U-31» – старшего лейтенанта Зигфрида Ваксендорфа и «U-32» барона фон Шпигеля. Когда выходишь в море в такую зловещую дату – жди беды.
«U-31» на базу не вернулась. Предполагалось, что она напоролась на мину в Северном море. Позже этот факт был официально подтвержден. Однако барон фон Шпигель поведал другую историю: «Лодка медленно двигалась по поверхности воды. Она слегка зарывалась носом в воду, словно готовилась в любой момент нырнуть и выпустить торпеду. Наконец, ее прибило к берегу на восточном побережье Англии. Сразу со всех сторон появились моряки. Они взяли лодку на буксир, притащили в гавань, и здесь выяснилась очень странная вещь. Это была та самая „U-31“, которая покинула порт в пятницу 13-го числа шестью месяцами ранее. Она была в полном порядке и могла бы участвовать в боевых действиях, если бы не одна деталь. Все офицеры и матросы лежали в своих койках и гамаках. Но только они не спали. Они были мертвы. Последняя запись в корабельном журнале была сделана шестью месяцами ранее. И все».
У Шпигеля была теория, по которой субмарина легла на дно ночью и спящий экипаж отравился из-за утечки газа. В течение месяцев сжатый воздух мало-помалу протекал через микроскопические щели, в конце концов танки оказались продутыми, лодка восстановила плавучесть и вынырнула на поверхность. А там ей ничего не оставалось делать, как плыть к берегу.
История весьма занимательна, но к ней, как и ко всем байкам старых моряков, следует подходить с изрядной долей скептицизма. Не существует документального подтверждения, что какая-то субмарина была прибита к берегу Великобритании при таких обстоятельствах. Скорее всего она «подорвалась на мине в Северном море в январе 1915 года», как гласит официальная версия.
Однако злые чары пятницы 13-го не закончились. «U-32» благополучно вернулась в Вильгельмсхафен; правда, поход оказался безрезультатным. А когда в гавань вошла «U-22», встречающие сразу поняли: что- то случилось. Капитан Хоппе сошел на берег злой и расстроенный и, не отвечая на приветствия, быстро прошел в штаб флотилии.
– Я обязан доложить, – мрачно изрек он, – что торпедировал «U-7». В живых остался один человек.
Трагедия усугубилась тем, что Георг Кениг, командир «U-7», был лучшим другом Хоппе. Они были в полном смысле этого слова неразлучными. Как заметил один из их коллег, «они ели вместе, пили вместе, у них все было общее». Как нередко происходит в море, трагедия произошла из-за ошибки. Хоппе не знал, что в указанном ему районе действует еще одна лодка, а опознавательные сигналы, которые он послал, заметив «U-7», остались без ответа. Хоппе сделал вполне обоснованный вывод, что перед ним британская субмарина, и выпустил по врагу одну торпеду. Только когда из расплывшегося по воде нефтяного пятна выудили уцелевшего члена экипажа, стало ясно, что произошла трагическая ошибка.
Бруно Хоппе вскоре погибнет в инциденте с лодкой класса Q, а с аристократом, вдохновенным рассказчиком и сочинителем страшных историй, а также командиром подлодки «U-32» бароном Шпигелем мы еще не раз встретимся.
Политическая борьба, разгоревшаяся вокруг подводной войны против британской торговли, теперь добралась до кайзера. Но Вильгельму не понравилась идея использования военных кораблей в этих целях, и он встал на сторону Бетманн-Хольвега. Коммодор Бауэр, поработав со статистикой, доложил, что для успеха необходимо единовременно использовать всего семь лодок. К счастью, никто не воспринял его слова всерьез. Практика показала, что действительная потребность превышала 200 единиц!
Итак, решение снова не было принято. Капитаны подводных лодок опять были вынуждены изворачиваться, не имея «генеральной линии».
Командир «U-19» имел собственные соображения по указанному вопросу. 21 января он остановил пароход «Дурвард» недалеко от побережья Голландии. Не мудрствуя лукаво он приказал команде покинуть судно, после чего заложил в машинное отделение бомбы замедленного действия. «Такой способ является более эффективным, чем орудийный огонь», – с олимпийским спокойствием и беспристрастностью отметила «Таймс». Однако другим командирам не всегда сопутствовал успех. Одна из лодок попыталась остановить в Северном море 4541-тонный пароход «Лаэрт». Вместо того чтобы подчиниться, капитан В. Х. Проперт проигнорировал требование, увеличил скорость, и пароход начал зигзагами уходить от преследователя. Разумеется, субмарина тут же бросилась в погоню, ствол ее 37-миллиметрового орудия
