– Н-да… У вас это называют оружием? Это же скорее пугач!
– А тебе обязательно нужен ракетомет?
– Нет. Просто ты с такой серьезностью назвала «грелку» оружием…
Коротковолновой пушки в общем-то достаточно для того, чтобы отогнать непрошеных гостей на приличное расстояние, но не более того. Хотя на пределе мощности пучок электромагнитного излучения теоретически может вызывать опасные для жизни ожоги, но все же такое оружие принято относить к разряду несмертельного. Так же как ультразвуковые орудия, например.
– Не думаю, что тебе придется ее применять, – закрыла тему Леся. – Хотя код управления я тебе дать обязана. Он на карточке обзорного монитора.
– Ладно. Вообще, тут хорошо. Высоко, вид превосходный и океан кругом.
– Я рада, что тебе понравилось. Но мне надо ехать.
– Жаль.
– Я завтра к тебе обязательно заскочу.
Мы спустились в каюту, где я забрал рюкзак с провизией, после чего мне осталось лишь проводить Лесю до катера.
– Не знаю, оставлять тебе код для запуска коммутатора или нет, – она задумчиво повертела в пальцах пластиковую карточку. – Звери как-то неадекватно на тебя отреагировали.
– Как хочешь, – пожал я плечами, стараясь не показать обиду.
– Не дуйся. Я за ними понаблюдаю, а потом повторим знакомство. Ты должен понять, что если звери уйдут в океан, мне вставят фитиль вот такого диаметра. – Леся развела пальцы так широко, что у меня невольно свело ягодицы.
Она поцеловала меня, запрыгнула в катер, подняла швартовые замки и помахала рукой, пока открывались ворота эллинга. Я вздохнул и поплелся к трапу, втайне боясь без нее заблудиться, хоть и хорошо запомнил дорогу наверх. Но не успел я подняться и до середины, как услышал короткий свист и щелчки. Обернувшись, я увидел Тошку и Лидочку в темной воде. К этому времени Леся выгнала катер в океан и врубила турбины, а ворота эллинга начали закрываться.
Передо мной встал выбор – то ли проигнорировать появление дельфинов и спокойно подняться к себе в сторожевую рубку, то ли рискнуть и попробовать установить с ними контакт. Второе представлялось мне довольно глупым, поскольку кодовой карточки от коммутатора у меня все равно не было. И все же, когда створки ворот окончательно сомкнулись, я решил спуститься. Тошка обрадовано защелкал и закивал головой, а Лидочка легла на бок и поглядывала на меня, шевеля ластом.
– У меня нет карточки, – я развел руками, стараясь говорить по слогам, как с иностранцем, который плохо знает язык.
Тошка снова защелкал.
Я шагнул к коммутатору и продемонстрировал, что мне нечего сунуть в приемную щель. Тошка замолчал и пытался различить подслеповатыми глазами, что я такое делаю. Ему это давалось с огромным трудом, я чувствовал его состояние. Пришлось повторить движение несколько раз. Тошка так кивнул, что меня окатило брызгами, потом разразился возбужденной трелью. Я не мог понять, чего он от меня добивается.
Лидочка нырнула и несколько раз ударила по воде хвостом, снова окатив меня брызгами.
«Злятся они, что ли?» – с раздражением подумал я.
Дельфины начали перещелкиваться между собой, потом нырнули и поплавали кругами. Я следил за ними, подозревая, что звери хотят подать мне какой-то знак, но не могут решить, как это сделать. Затем они вынырнули, и Тошка снова защелкал, повернув ко мне морду. И вдруг, скорее на подсознании, чем умом, я различил в его свисте знакомую мелодию. Правда мелодия эта звучала словно проигранная с утроенной скоростью от той, к которой я привык.
– Ти-та-ти-та-ти, – повторил Тошка. – Ти-та-ти-та-ти.
Это была учебная фраза с уроков телеграфного дела, которые входили в курс истории мореплавания. Телеграфный код. Две буквы – «А» и «Р», переданные условной азбукой, состоящей из точек и тире. Каждой букве соответствовала короткая песенка, начинающаяся на нее и соответствующая ритму писка. Ти-та. Точка и тире – буква А. Чтобы легче ее отличать, на букву «А» напевают слово «ар-ба». Ти-та-ти – точка, тире, точка. Буква «Р». И песенка для этой буквы – ры-ба-чит. Что-то вроде Языка Охотников, только для радиосвязи. Так, вроде бы, общались древние мореходы, находясь в океане на разных кораблях. Почему-то в древности радиопередатчики не могли передавать голос – что-то не то там было с длинами волн или с цифровой кодировкой. Нас по этой азбуке активно натаскивали в учебке, хотя никто не понимал, кому и зачем это нужно. И вот же – пригодилось.
Я закивал, замахал руками, показывая Тошке, что понял его сигнал. Другое дело – откуда дельфину знать телеграфный код? Но это можно было выяснить чуть позже. Мне пришлось порыться в памяти, чтобы вспомнить песенки для всех букв, какие мне были нужны. Справившись с этой задачей, я пропищал, используя звуки «ти» для точки и «та» для тире, чтобы Тошка говорил помедленнее. Он меня понял и быстро запищал, защелкал, обращаясь к Лидочке. Она ему ответила. В общем контакт между нами был установлен.
Однако говорить с Тошкой таким образом оказалось настоящим мучением. Он спешил, путал значения слов, так что мне приходилось больше половины додумывать самому, и я не был уверен в том, что правильно это делаю. Примерно через полчаса наконец выяснилось, что именно дельфин от меня хотел. Речь шла о кодовой карточке для коммутатора, которую мне предлагалось искать в «темном пространстве, где спит плохо сидящий открыто». Сколько я ни пытался у Тошки выведать, что это могло означать, уточнения мне добиться не удалось. Я уже совсем отчаялся, когда догадался немного раскинуть мозгами. В принципе, никакой лишней карточки быть не могло, если только она не была когда-то утеряна, а потом спрятана. Утеряна – ладно, всякое бывает. Найдена кем-нибудь – тоже возможно. Но тогда бы ее сдали! Нашли бы и передали начальству для использования или уничтожения. Кому она нужна, лишняя? Ведь любой член экипажа «Тапрабани» имел свою карточку, кому положено, а кому не положено, все равно бы не смог при всех ей воспользоваться.
И тут меня осенило. Вот если бы у меня была лишняя карточка, я бы ей воспользовался. Почему? Потому
