– Что значит необычного? Вы думаете, я только и делаю, что смотрю на показания сонара? Это далеко не главный инструмент, которым пользуются при навигации в океане. Я и включил-то его только тогда, когда с «Тапрабани» сообщили о возможной рифовой опасности.
– И что?
– Сам я не смотрел на экран, а попросил свериться Лесю. Она работает в контакте с морскими зверями, поэтому прекрасно умеет обращаться с сонаром. Я был занят управлением. По словам Леси, сонар показал прямо по курсу уменьшение глубины до тридцати метров. Для среднего транспортника это не опасно, поэтому я не стал отклоняться от курса. Потеря хода могла привести к еще более тяжелым последствиям.
– А вокруг? Она ни о какой опасности не предупредила?
– Нет, я спросил ее о глубине, и она дала мне ответ именно на этот вопрос. Почему бы вам ее не расспросить? Дайте отдохнуть! Мне еще перед судоходной комиссией отчитываться!
– Вам будет намного легче отчитаться, если мы докажем факт нападения биотеха, – спокойно ответил Долговязый. – Поэтому в ваших же интересах передать нам все данные еще до прибытия в порт Суматры.
– У меня нет никаких данных. Но буду признателен, если поможете.
– Хорошо, – отставник кивнул, давая понять, что тема исчерпана. – Ложитесь, капитан, я вас закрою.
Когда крышка барокамеры с шипением стала на место, отставник искоса глянул на меня.
– Где она? – спросил я, прекрасно зная, что он поймет, о ком речь.
– В другом отсеке, его отвели под женский. Сам ее расспросишь?
– Нет. Пойдем вместе. Так будет лучше, поверь.
Мне трудно было избавиться от ощущения, что Леська до сих пор толком не принимает меня всерьез. Я так и остался для нее мальчишкой, с которым она играла на речке в охотников. Как бы там ни было, но допрашивать я ее точно не смогу. Все же был у нее психологический перевес, чего уж тут говорить.
Перебравшись в другой отсек, мы сверились с картой расположения пациентов и без труда нашли барокамеру Леси.
– Ну, ты ее буди сам, – сказал Долговязый. – Вот этой клавишей открывать. А я отойду пока. Позовешь, когда буду нужен.
В этом был резон. Леся была девушкой без комплексов и вполне могла улечься в барокамеру голой. Причем ее бы вряд ли смутил взгляд постороннего мужчины, чего нельзя сказать обо мне. Нажав клавишу, я дождался, когда поднимется крышка.
– Рома? – удивилась Леся, увидев меня.
Она была в майке и плавках, уставшая, но как всегда безумно красивая.
– Тихо! – прижал я палец к губам. – Это не общая побудка, мне надо с тобой поговорить.
– Мне тоже! – она легко перекинула ноги через край камеры и встала рядом со мной. – Что случилось? Как вы с Долговязым тут оказались? Откуда этот корабль?
– Подожди… – я опешил от такого напора. – Все расскажу, обещаю. Но сейчас у меня есть гораздо более важный вопрос. Ты была у сонара перед самой катастрофой «Рифа»?
– Откуда ты знаешь? – Леся округлила глаза.
– Мы беседовали с капитаном.
– Вы?
– Да, мы с Долговязым.
– Я ошибаюсь, или случилось нечто похуже, чем катастрофа транспорта?
– Не ошибаешься. Вас атаковал биотех. Накинь что-нибудь, я позову Долговязого.
Беседу мы продолжили в кают-компании «Рапида». Стюард принес зеленого чаю, мы сели за стол, и Долговязый включил планшет с картой.
– Ты ничего странного не заметила на сонаре? – спросил он.
– Я только сверилась с глубиной. Я же не охотник, чтобы отслеживать все цели в радиусе действия!
– Понятно… – Отставник задумчиво почесал макушку. – А долго вообще был включен сонар?
– Я его включила, когда Рома вышел на связь. Теперь понятно, что это ты подкинул ему устаревшие сведения. С того момента сонар работал до самого конца, то есть мы его так и не выключили.
– Какой у него радиус действия?
– Это стандартный «УСГ-300».
– Хорошо. Значит, берет глубины до полукилометра и уверенно сканирует пространство в радиусе трехсот метров. К тому же у него, если не ошибаюсь, пишется на кристалл история замеров.
– Ошибаешься. Это «УЛ-300» писал на кристалл. А это сетевая машина, она отгружает данные сразу на сервер.
– Отлично! – Долговязый широко улыбнулся. – Значит, не придется снова нырять. У тебя есть средства доступа к данным сервера?
