– Ты… ты решил оставить все как есть?
Рорк прекрасно понимал, что его гнев невозможно с такой же легкостью перемолоть и уничтожить, как этот диск. Он знал, что ему придется до конца своих дней жить с этим гневом и сопровождавшим его чувством бессилия.
– Я недавно понял, что если бы поступил иначе, то сделал бы это для себя, а не для тебя. Это не имеет смысла. Поэтому – да, я решил оставить все как есть.
У нее все всколыхнулось в груди, но она сумела спокойно кивнуть:
– Хорошо. Это очень хорошо. Это прекрасно.
– Похоже на то. – Рорк подошел к компьютеру; по его приказу оконные экраны поднялись, и в комнату хлынул дневной свет. – Я еще уделю тебе время позже, но сейчас мне нужно заняться своими делами. Ты не могла бы закрыть дверь, когда будешь уходить?
– Да, конечно. – Ева направилась к выходу, но остановилась и оперлась рукой о дверь для равновесия. – Ты, очевидно, думаешь, что я не знаю, не понимаю, чего тебе это стоило. Но ты ошибаешься. – Она никак не могла сдержать дрожь в голосе и решила отказаться от попыток. – Ты ошибаешься, Рорк! Я все прекрасно понимаю. Нет больше никого на свете, кто захотел бы убить ради меня. И никто другой не отступил бы от своего намерения только потому, что я попросила. Потому что мне это было нужно. – Она отвернулась, и первая слезинка, вырвавшись наружу, потекла по ее щеке. – Никто, кроме тебя.
– Не надо, не плачь. Ты меня убьешь своими слезами.
– Я никогда в жизни не ждала, что кто-то будет меня любить всю целиком. Разве я это заслужила? И что я должна была с этим делать? Но ты меня любишь. Все, что мы сумели сделать вместе, все, чем сумели стать друг для друга, сводится к этому. Мне никогда не подобрать слов, чтобы объяснить тебе, что ты только что для меня сделал!
– Ты меня убиваешь, Ева. Ну кто еще мог бы заставить меня почувствовать себя героем за то, что я ничего не сделал?
– Ты сделал все. Все. Ты и есть все. – Мира опять, и уже в который раз, оказалась права. Любовь, это странное и пугающее состояние, была единственным возможным ответом. – Что бы ни случилось со мной, как бы это ни отразилось на мне, ты должен знать: то, что ты сейчас сделал, подарило мне больше душевного мира, чем я когда-либо надеялась обрести. Помни: я могу справиться с чем угодно, зная, что ты меня любишь.
– Ева. – Рорк наконец подошел к ней и положил руки ей на плечи. – Я могу только любить тебя. Больше ничего.
Ее взгляд затуманился, она обняла его за шею.
– Мне так тебя не хватало! Ты не представляешь, как мне тебя не хватало!
Он спрятал лицо у нее на плече, вдохнул ее запах и почувствовал, что земля вновь обрела прочность у него под ногами.
– Прости меня.
– Нет-нет-нет! – Ева еще крепче обняла его, а потом осторожно отстранилась и обхватила его лицо ладонями. – Я тебя вижу. Я тебя знаю. Я люблю тебя.
Она успела прочитать бурю чувств в его взгляде, прежде чем их губы слились.
– Мир как будто споткнулся, – прошептал Рорк. – Все было не вовремя и невпопад, когда я не мог прикоснуться к тебе по-настоящему.
– Прикоснись ко мне сейчас.
Рорк улыбнулся и погладил ее по волосам.
– Я не то имел в виду.
– Я знаю, но все равно сделай это. Мне хочется снова почувствовать близость к тебе. – Ева вновь поцеловала его в губы. – Я хочу тебя. Я хочу показать тебе, как сильно я тебя хочу!
– Ну, тогда в постели. – Он повернул ее кругом и направился к лифту. – В нашей постели.
Когда двери лифта сомкнулись за ними, Ева крепко прижалась к Рорку всем телом.
– Полегче! – Он осторожно провел руками по ее бокам, потом подхватил ее на руки. – Ты же вся в синяках.
– Мне уже не больно.
– И все-таки надо соблюдать осторожность. Ты кажешься такой хрупкой. – Увидев, что она нахмурилась, он рассмеялся и поцеловал ее нахмуренный лоб. – Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Ладно, так и быть, прощу.
– Ты выглядишь бледной и исхудалой, – продолжал Рорк, выходя из лифта в спальню. – У тебя на ресницах все еще висят слезы, а под глазами у тебя темные круги. Ты же знаешь, как я люблю твои глаза, твои удивительные золотые глаза, Ева. Моя дорогая Ева.
– Они карие.
– Нет, золотые. Мне нравится, как они на меня смотрят. – Рорк уложил ее на постель. – Как, в них все еще стоят слезы?! – Он поцелуями заставил ее глаза закрыться. – Твои слезы меня убивают. Слезы сильной женщины могут изрезать мужчину на кусочки куда быстрее, чем самый острый нож.
Он успокаивал ее и завораживал своими словами и этими удивительно терпеливыми руками. Еву всегда поражало, как человек, наделенный такой энергией, таким темпераментом, может быть таким терпеливым. Неистовый и холодный, страстный и нежный… Все эти противоречия уживались в нем и каким-то чудом составляли единое целое с тем, что представляла собой она сама.
