не оставляющего следов. Время почти остановилось, оно текло медленно, как густая патока. Ее руки и ноги отяжелели, словно налились свинцом. Стараясь втянуть воздух в горящую огнем грудь, она вскинулась, чтобы нанести новый удар ногами, — и опять не успела.
— Полицейская шлюха! Сейчас ты у меня получишь!
Он ударил ее ногой, и она согнулась пополам, но каким-то образом все-таки сумела вытащить оружие. Пибоди казалось, что ее парализовало, но при этом она чувствовала страшные удары его ног и кулаков. В нос ей ударил запах собственной крови.
Внезапно он вздернул ее на воздух, как детскую куклу. На этот раз она услышала, почувствовала, как что-то рвется.
Раздался чей-то крик. Пибоди показалось, что ее швырнули в темноту. В тот же миг она выстрелила.
Макнаб включил музыку. Когда Пибоди звонила, голос у нее был усталый, поэтому он выбрал какую-то дрянь в стиле «кантри», которая ей нравилась. Поскольку он уже упаковал все, включая постельные принадлежности, им предстояла ночевка в ее спальном мешке. Он решил, что ей это понравится. Последняя ночь на старом месте, в обнимку на полу, как подростки в палаточном лагере.
Суперкласс!
Он налил ей стакан вина и поставил на стол. Ему нравилось заботиться о ней, воображать, как она будет точно так же заботиться о нем, если ему придется допоздна задержаться на работе. «Именно так поступают люди, живущие вместе», — рассудил он.
Для них обоих это будет первое официальное сожительство. «Век живи, век учись», — вспомнилось Макнабу. Они будут жить и учиться. Учиться жить.
Он как раз собирался подойти к окну, чтобы послать ей воздушный поцелуй, когда до него донесся пронзительный крик.
Перепрыгивая через коробки с упакованными вещами, он подбежал к окну в гостиной — и сердце у него замерло. В следующее мгновение оружие оказалось у него в одной руке, рация в другой. Не чуя под собой ног, он пулей вылетел из квартиры.
— Офицеру полиции нужна помощь! Всем постам, всем постам, офицеру полиции немедленно нужна помощь! — Прокричав адрес, Макнаб понесся вниз по лестнице.
Она лежала лицом вниз, вся в крови, голова на тротуаре, ноги на мостовой. Ее кровь заливала асфальт. Над ней склонились двое, мужчина и женщина. Еще один мужчина подбегал к ним.
— Отойдите! Отойдите! — Макнаб слепо оттолкнул кого-то. — Я полицейский. О боже, боже, Ди…
Ему хотелось подхватить ее на руки, прижать к груди, но он понимал, что об этом даже думать нельзя. Он прижал дрожащие пальцы к ее шее. Сердце подпрыгнуло у него в груди, когда он нащупал пульс.
— Слава тебе господи! — Он снова включил рацию. — Офицер ранен! Требуется немедленная медицинская помощь по этому адресу. Скорее, черт бы вас побрал, скорее! Объявить в розыск черный или темно-синий фургон последней модели. Едет на юг от указанного места на высокой скорости.
Он плохо разглядел фургон. Он смотрел только на нее.
Когда Макнаб начал снимать с себя рубашку, чтобы прикрыть ее, один из мужчин снял пиджак.
— Вот, укройте ее этим. Мы как раз выходили из дома напротив и увидели…
— Держись, Ди. Слышишь, Пибоди, держись, черт побери! — Только теперь заметив, что в руке она сжимает оружие, Макнаб поднял голову и посмотрел на окруживших его людей. Его глаза сделались холодными и бесстрастными, как у акулы.
— Мне нужны ваши имена. Опишите все, что вы видели.
Сердце Евы буквально проламывало ребра, когда она вырвалась из лифта и побежала по больничному коридору.
— Пибоди, — выдохнула она, со стуком выкладывая свой жетон на стойку дежурной медсестры. — Детектив Делия Пибоди. В каком она состоянии?
— Она все еще в хирургии.
— Это ничего мне не говорит о ее состоянии!
— Я не могу рассказать вам о ее состоянии, потому что я не в хирургии.
— Ева. — Рорк положил руку ей на плечо и удержал в последний момент, когда она уже была готова перегнуться через стойку и задушить медсестру. — Макнаб в приемном покое. Нам тоже следует пройти туда.
Ева попыталась выровнять дыхание, обуздать душивший ее ужас и гнев.
— Отправьте кого-нибудь в хирургию и узнайте о ее состоянии! Вам ясно?
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Вы можете пройти в приемный покой. По коридору налево.
— Успокойся, детка, — шептал Рорк ей на ухо, ведя ее по коридору. — Постарайся успокоиться.
— Я успокоюсь, когда буду знать, что, черт побери, происходит!
Войдя в просторную комнату, Ева замерла на пороге. Макнаб был один. Она не ожидала увидеть его в одиночестве. Подобные места обычно бывают забиты агонизирующими родственниками. Но здесь был один только Макнаб. Он стоял у окна и смотрел на улицу.
— Детектив!
Он резко повернулся волчком. Горе и надежда на его лице сменились разочарованием.
— Лейтенант. Они ее увезли. Они увезли ее в… Они сказали… Я ничего не знаю!
— Йен, присядьте на минутку. — Рорк подошел к нему, обхватил рукой за плечи и заставил сесть. — Вы тут посидите, а я принесу вам чего-нибудь попить. Она в хороших руках. Скоро я пойду и узнаю все, что смогу.
— Ты должен рассказать мне, что произошло. — Ева села рядом с Макнабом. На обоих больших пальцах у него было по кольцу. А на руках кровь. Кровь Пибоди.
— Я был в квартире. Все упаковал. Я как раз поговорил с ней по телефону. Она позвонила и сказала, что она уже в двух кварталах. Она была всего в… Мне надо было выйти и встретить ее, вот что мне надо было сделать! Надо было выйти, тогда ей не пришлось бы возвращаться одной. А я включил музыку. Включил долбаную музыку и был в кухне. Ничего не слышал, пока не начались крики. Но это был не ее голос. Господи, у нее не было шанса даже крикнуть…
— Макнаб!
Рорк, возившийся у автомата с напитками, повернулся: его насторожил тон Евы. Он уже хотел вмешаться, увести ее, но оказалось, что беспокоился он напрасно. Ева протянула обе руки и сжала испачканную кровью руку Макнаба в своих ладонях.
— Йен, — сказала она. — Я хочу получить твой рапорт. Я знаю, это тяжело, но ты должен рассказать мне все, что знаешь. Мне до сих пор не удалось добиться никаких деталей.
— Я… Дайте мне минутку, хорошо? Дайте мне минутку.
— Конечно. На вот, выпей… что там у него.
— Чай. — Рорк сел на столик напротив них, лицом к Макнабу. — Выпейте чаю, Йен, и отдышитесь. Послушайте меня. — Он положил руку на колено Макнабу и, когда тот поднял голову, встретился с ним глазами. — Я знаю, что это значит — когда причиняют боль единственной женщине, которую любишь. На сердце такой камень, что ребра его не держат. У этого страха нет имени. Приходится только ждать, ничего другого не остается. Позвольте нам помочь.
— Я был в кухне. — Макнаб ожесточенно потер глаза кулаками, потом взял у Рорка стаканчик чая. — Прошло всего две-три минуты с тех пор, как мы поговорили и она сказала, что она уже в паре кварталов от дома. Наверное, вышла из метро. Я услыхал женский визг и крики. Бросился к окну и увидел… — Ему пришлось удерживать пластмассовый стаканчик обеими руками, чай он выпил как лекарство. — Я увидел, как она лежит лицом вниз. Голова и плечи на тротуаре, остальное на мостовой. Два мужчины и женщина бежали к ней с другой стороны улицы. И я видел — мельком — фургон, мчавшийся на юг на бешеной скорости. — Ему пришлось откашляться. — Я бегом спустился вниз, у меня было оружие и рация. Даже не помню, откуда они взялись. Я вызвал подмогу, а когда подбежал к ней, она была без сознания, у нее кровь шла из головы. Одежда была разорвана, тоже в крови. — Макнаб зажмурился и начал раскачиваться из стороны в сторону. — Я нащупал пульс. Она была жива. Она успела вытащить оружие, оно было у нее в правой руке. Этот сукин сын не сумел ее одолеть!
