– Двадцать девятый, гражданин офицер, – сообщил погонщик.
– Все, свободны. – Через несколько секунд голос полицейского донесся уже снаружи: – Это на погрузку ассенизатора! Двадцать девятый взлетный.
Купер похолодел. Челнок-ассенизатор! Похоже, его вместе с настоящим активным мусором собираются вышвырнуть в открытый космос, предварительно придав ускорение в направлении местного солнца, – именно так в Метрополии обычно уничтожали опасные отходы, не подлежащие переработке. Но какой смысл тогда было брать его живьем? Прирезали бы, и все дела. Хотя… А труп потом куда девать? Велика ли разница, парализованного сжечь в плазменных протуберанцах светила или мертвого, а так даже кровь оттирать не придется. Тем более одно дело, если в ящике на въезде в космопорт у них нашли бы живого Купера, и совсем другое – если бы там вдруг обнаружился труп. За убийство карают гораздо жестче, чем за попытку похищения.
Только вот за что его собираются отправить в пекло? Не могло быть и речи о том, что его с кем-то перепутали. Тем более что пилот сразу проговорился, что узнал Героя Империи, а из разговоров похитителей выяснилось, что они выслеживали его несколько дней. Но кому он мог перейти дорогу, если меньше недели назад прибыл на Метрополию? У него и знакомых-то здесь не было, кроме Лары…
Единственное, что приходило в голову, – похищение связано с событиями на Арагоне. Но каким образом? Молниеносная месть пиратов? Бред, учитывая систему безопасности Метрополии. Других правдоподобных вариантов он придумать не мог.
Качнуло. Потом еще и еще раз. Дактиля гнали шагом, видимо, в этой зоне космопорта полеты были запрещены. Наконец тряска прекратилась.
– Все, Рик, можно выгружать, – раздался голос погонщика. – У тебя метка-то на контейнере есть? А то если перепутаем и откроем боссу ящик, а там вместо сержанта окажется органическое дерьмо, босс очень расстроится.
– Я же не тупой, как ты, – огрызнулся рыжий здоровяк. – Брызнул я на него феромоном, не волнуйся.
– А вонь отходов не забьет запах?
– Не. Для мирмекоидов кроме феромона других запахов не существует…
Фред Купер лежал в контейнере в полной темноте, неподвижности, беспомощности и безнадежности. Однако слух у него работал по-прежнему, и он старательно ловил каждое слово похитителей, которые распустили языки, уже не воспринимая мастер-сержанта как одушевленный предмет. Не то чтобы они сказали особенно много, однако упоминание про феромон было обнадеживающим. Если бы новоиспеченного гражданина собирались вышвырнуть в космос вместе с отходами, зачем бы ставить ему метку. Раз пометили, значит, им что-то от него надо. Значит, собираются извлечь его из контейнера. Хотя после того, как похитители получат все, что им нужно, жизненный путь Купера все равно может закончиться в трюме ассенизатора, факт. И, скорее всего, именно так и будет, потому что оставлять в живых такого опасного свидетеля нельзя. Тут вам не Внешний Круг, в Метрополии правосудие карает стремительно и неотвратимо.
Мастер-сержанту Куперу было не привыкать к мысли, что очередное десантирование может стать для него последним. Он никогда не трясся над собственной жизнью, как над высшей ценностью, и не собирался жить вечно. Но в бою всегда есть кураж, всегда есть азарт, есть рациональность и определенная справедливость, что ли. В бою многое зависит от твоих собственных умений и действий, а смерть – лишь наказание за нерасторопность и проигрыш в схватке, пик адреналинового приключения, бездонная с виду пропасть, которую вполне можно преодолеть по узкой доске. В бою смерть приходит внезапно, в пылу сражения. А сейчас… Сейчас ужас приближающейся смерти был слишком осязаемым. Бездна обступила со всех сторон. Купер чувствовал себя не грозным бойцом, как привык, не матерым имперским десантником- легионером, а связанным животным, которое дикари собираются забить на мясо, или заключенным, ожидающим неминуемой казни. И это ощущение беспомощности превращало грядущую смерть в кошмарного монстра, делало ее ожидание совершенно невыносимым.
Бандиты куда-то исчезли, и сколько Фред ни прислушивался, больше не сумел разобрать ничего, кроме непрекращающегося отдаленного гула.
При полном отсутствии каких-либо ориентиров время словно остановилось. Куперу показалось, что прошла целая вечность, когда он услышал торопливые шаги. Судя по звукам, на этот раз народу в помещении было гораздо больше, чем в первый раз.
– Вы ящик-то запомнили? – раздался совсем близко незнакомый мужской голос – властный, с нотками надменности и нетерпения.
– Обижаете, босс! – отозвался здоровяк Рик. – Пометили, понятное дело.
– Я не намерен нюхать дерьмо, если ты что-нибудь перепутал. Алекс?
– Вот этот, – сказал пилот дактиля.
– Открывайте.
Свет ударил Куперу в глаза, но зажмуриться не получилось – веки не подчинялись. На глаза рефлекторно навернулись крупные слезы.
Над ящиком склонился лысый пузатый мужчина в дорогом костюме, с трудом сходившемся на животе. Ему явно не помешала бы генетическая коррекция, но многие разбогатевшие огране из отсталых миров принципиально отказывались заниматься своими фигурами, как бы демонстрируя, что если у них нет определенного набора прав, то нет и обязанности выглядеть пристойно. Кроме того, во Внешнем Круге Империи были широко распространены ортодоксальные секты, провозглашавшие, что человек как величайший замысел Зодчего Вселенной непостижим и не подлежит абсолютно никакому усовершенствованию. Поэтому они запрещали своим членам не только генетическую перестройку человеческого организма, как официальная имперская идеология, но и малейшую медицинскую коррекцию ДНК.
– Красавец… – задумчиво произнес толстяк. – Еще и в мундире. Полный комплект. Жалко, что без ордена.
– Доставать его, босс? – угодливо спросил Рик.
– Нет надобности, – флегматично ответил грузный босс. – Лишняя возня. Вытаскивать, потом обратно запихивать… Сколько у нас времени, Жозе?
– Я должен увести ассенизатор из порта через тридцать восемь минут, – бросив взгляд на часы, ответил угрюмый смуглый парень в куртке гражданской пилотской гильдии, пришедший вместе с толстяком.
– Ли! Справишься? – Босс обернулся через плечо.
– Постараюсь, – донесся из-за его спины высокий голос.
– Тогда не трать времени зря.
В поле зрения Купера возник еще один мужчина – щуплый и низкорослый, с раскосыми глазами и черными волосами, забранными в хвост. Он тоже наклонился над ящиком, затем достал из кармана пиджака индикатор нейроактивности и поводил им перед глазами Фреда.
– Мозг функционирует нормально, – сообщил он. – Можно подключать. Алекс, давай сверло и готовь личинку.
– А он от боли не очухается раньше времени? – спросил босс.
– Не раньше чем через пятнадцать минут, судя по активности мозга, – ответил Ли.
Он исчез, а через несколько секунд вернулся с механоидом-перфоратором в руках. Из панцирного тела морфа торчал тонкий, нетерпеливо вибрирующий бур.
– Нам еще надо успеть погрузку отходов закончить до старта ассенизатора, – напомнил рыжий Рик. – А то подозрительно выйдет.
Босс тяжело зыркнул на него.
– Успеете.
Ли аккуратно снял с Купера фуражку и начал ощупывать его череп, прикидывая, где лучше высверлить отверстие, чтобы подсадить личинку Belostomatidae dalomus++ в соответствующую зону мозга. Мерзкую тварь, отчаянно корчащуюся и извивающуюся в зажиме, уже извлек из герметичного контейнера пилот дактиля. Фред сразу узнал эту тошнотворную пакость, у особистов его бывшего зверобатальона тоже были такие, и называли их «жук-правдорез». Похитители явно намеревались считать информацию о произошедшем на Арагоне непосредственно из его головы. Существуют, разумеется, и менее изуверские
