Мы взобрались по ступенькам в лоджию, и девушка, проследовав к мраморным перилам, остановилась у статуи Победы, венчавшей один из ее углов. Внизу был слышен грохот колесниц. На возничих были туники красного, белого, синего и зеленого цветов, их головы облегали кожаные шлемы. Иногда к этому облачению добавлялись кожаные наколенники. Кроме того, их тела были перетянуты сложной системой кожаных ремней, предназначенных для страховки в случае падения, а также для того, чтобы освободить руки от огромного напряжения держать поводья четырех лошадей.
— Серебряное Крыло! — воскликнул Вальгий, указывая на одну из лошадей.
Глаза у него загорелись таким блеском, будто он увидел нечто воистину потрясающее.
Впрочем, конь был и впрямь хорош. Хотя прочие скаковые лошади тоже выглядели великолепно, Серебряное Крыло рядом с ними смотрелся настоящим божеством. Он принадлежал к той редкой и древней породе полосатых лошадей, которых остались считаные единицы. У него был темно-серый с белыми полосами окрас, наиболее яркий на спине и по бокам, из-за чего он и получил прозвище Серебряное Крыло. В то утро он не был запряжен в колесницу, а работал с наездником, рабом-нумидийцем, и благодаря облегченной ноше летал по цирку, как стрела.
Рядом с нами двое мужчин о чем-то горячо спорили приглушенными голосами. Один из них стоял спиной, поэтому я его не разглядел, а со вторым был не знаком. Остальные собравшиеся в лоджии люди держались от них на почтительном расстоянии — так обычно предпочитают удаляться от тех, кто облечен властью и при этом разгневан. Аврелия же, судя по всему, не была напугана.
— Мне надо ему кое-что сказать. — С этими словами она направилась в сторону спорщиков.
Не хотелось так скоро лишаться ее общества, поэтому пришлось пойти за ней следом. Когда она приблизилась, человек, который стоял к нам спиной, обернулся, и я тотчас пожалел, что столь опрометчиво согласился сопровождать Аврелию. Это был Марк Лициний Красс. Гнев тотчас сошел с его лица, и он улыбнулся.
— Аврелия! С твоим появлением утро становится еще прекрасней! — Он удостоил ее легкого поцелуя в щеку, после чего перевел взгляд на нас. — Итак, дай-ка взглянуть на твоих кавалеров. Деция Цецилия, разумеется, вижу не в первый раз. Остальных прежде не встречал.
Аврелия представила ему Тория с Вальгием. Голубые глаза Красса были, как всегда, холодны, но внешне он не выказал мне никакой враждебности. Его собеседник к этому времени также напустил на себя невозмутимый вид.
— Это Квинт Фабий Санга, — произнес Катилина. — Пришел посмотреть, как бегут его лошади.
Мельком взглянув на его сандалии, я заметил на лодыжке полумесяц из слоновой кости — знак принадлежности к патрицианскому роду. Санга протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатиями.
— Слышал о тебе от отца, — сказал я. — Он утверждал, что твое галльское имение производит лучших в мире лошадей.
Санга улыбнулся.
— Да, мне доводилось иметь дело с Безносым, когда он был проконсулом. И должен заметить, что на конскую плоть у него острый глаз. Всегда настаивал на том, чтобы я лично проверял каждую лошадь, которая приобреталась для иноземных военных формирований.
Сельское хозяйство и выращивание домашнего скота были среди тех немногочисленных видов деятельности, которыми дозволялось заниматься патрициям. Но никто никогда не утверждал, что этим путем нельзя разбогатеть.
— Если бы не празднования луперкалий, меня бы сейчас здесь и близко не было. Ни за что бы не покинул Галлии и своих лошадей.
Роды Фабианов и Квинтов издавна взяли на себя ответственность за проведение весьма необычных, известных с древних времен праздников в честь бога Луперка, покровителя стад.
— Но ведь до луперкалий еще более четырех месяцев, — заметил я.
— В январе мне пришлось бы добираться сюда через Альпы либо плыть морем. Кому это захочется? К тому же здесь, в Риме, сейчас находятся мои галльские клиенты. Им необходимо мое покровительство. — Он бросил взгляд на беговую дорожку. — Среди этих лошадей есть и мои.
Я взглянул на квадригу, запряженную четверкой великолепных галльских гнедых. Выскочив из ворот, она сразу рванулась влево, чтобы занять лучшее для колесницы место, которое находилось рядом с каменной перегородкой. Зрелище было воистину великолепным. Однако во время скачек такие маневры могли иметь весьма плачевные последствия, ибо каждый возница стремится занять ближайший к поперечной стенке ряд. Из-за этого в начале скачек происходит наибольшее количество столкновений. Возницей был симпатичный юноша со струящимися из-под шлема длинными светлыми волосами — характерная особенность людей галльского происхождения. Что-то в его облике мне показалось знакомым, но за тот миг, пока он мчался мимо нас, я не успел вспомнить, где мог его видеть. После того как мы выразили свое восхищение лошадями Санги, Аврелия перевела разговор на другую тему.
— Марк Лициний, — обратилась она к Крассу. — Я принадлежу к коллегии жриц культа Цереры. Наш храм, — она указала на прекрасное здание на холме, — нуждается в ремонте. Не мог бы ты взять на себя ответственность за необходимые реставрационные работы?
Подобной деятельностью богатые люди занимались испокон веков.
— Разве рыночных пошлин недостаточно в этом году? — спросил он.
Полномочия плебейских эдилов распространялись и на храмы. Предполагалось, что на его содержание должны расходоваться собранные ими рыночные пошлины.
— Боюсь, что нет. Мундус являет собой все признаки разрушения. Вскоре оно может охватить собой весь храм.
— Да, дело серьезное, — признал Красс.
Мундус был для нас очень важен, потому что являлся единственным входом в подземное царство. Правда, к богам подземелья можно было обратиться и в других местах Италийского полуострова, но в Риме таковых больше не было. Мы не могли позволить, чтобы мундус претерпел разрушение, ибо все жертвоприношения и послания душам умерших людей могли быть направлены только через него.
— Восстановительные работы — дело утомительное и сложное, — сказал Красс. — Может, лучше построить новый храм?
Он не шутил. Как подчас говорил Красс, богатым человеком может себя считать только тот, кто за свой счет способен собрать, снарядить и содержать целую армию. Он был и впрямь настолько богат.
— Нет, это невозможно, — возразила Аврелия. — Надо сохранить наш старый храм. Прошу только о восстановлении того, что есть. Пожалуйста, Марк Лициний.
В этом я был с ней совершенно согласен. Мне был ненавистен тот путь, который предлагал Красс. Путь разрушения старых святынь с тем, чтобы выстроить на их месте образчик современной архитектуры и на его фронтоне огромными буквами вырезать имена тех, на чьи деньги он воздвигнут. К тому же храм Цереры был не таким уж и древним. Ему было не более четырех с половиной веков — возраст не слишком большой, недостаточный, чтобы внушать уважение. Во всяком случае, когда двадцать лет тому назад сгорел великий храм Юпитера, Сулла проявил достаточно благоразумия и вкуса, распорядившись выстроить на его месте новый, но во всех отношениях повторявший своего предшественника. Впрочем, чтобы сохранять святыни, вовсе не нужно было производить на свет таких тиранов, как Сулла.
— Значит, придется этим заняться. Сообщите жрицам, что завтра пришлю своего архитектора и управляющего строительством. Они сделают предварительный осмотр и доложат о его результатах.
Аврелия от восхищения захлопала в ладоши.
— Спасибо, Марк Лициний. Богиня возблагодарит тебя. А теперь хочу попросить еще об одном одолжении: принять приглашение на прием, который я устраиваю для парфянского посла завтра вечером.
— С удовольствием. Непременно буду.
— Деций, тебя это тоже касается, — сказала она. — Ты должен прийти.
Посещение какого бы то ни было приема с участием Красса не сулило мне ничего приятного. Однако я был согласен вынести даже такое испытание ради того, чтобы лишний раз оказаться рядом с Аврелией.
— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил ее я. — Парфянского посла мне еще ни разу не доводилось видеть.
— Он дикарь. Но общество варваров доставляет мне гораздо большее удовольствие, чем общество
