за шиворот приглянувшемуся «объекту» чуток охлажденного чая или пустить в дело пульверизатор с дезодорантом. Однако Пейтон решительно отказалась — навязываться желания не было. Однажды сдуру она уже проявляла активность: бегала за Эрни, как ненормальная, а его невнимание к ней только распаляло ее. А чем все кончилось? Жуть!
Оторвавшись от тяжких воспоминаний, Пейтон решила сходить в туалет, а затем ехать домой, чтобы рассказать Нелл о своей неудаче и в который раз обмануть ее ожидания. Однако, проходя мимо лифта, она машинально взглянула на раздвигавшиеся в стороны двери и увидела Барри.
— Прошу прощения, — сказал он. — Вы давно ждете меня?
На нем были свитер, мешковатые брюки и стоптанные ботинки, а его лохматые волосы походили на вызывающую прическу рокеров семидесятых годов. Если бы Пейтон не пришлось ждать, она, возможно, потеряла бы к нему интерес, однако долгое ожидание не только примирило ее с внешностью кавалера, но и сделало его привлекательным.
— Минут пять, — ответила Пейтон. — Я недавно пришла.
— Еще раз прошу извинить меня, — смущенно произнес Барри. — У меня были кое-какие дела. Вам следовало позвонить мне в номер из зала, там есть телефон.
— Меня в зал не пустили, — ответила Пейтон.
Она сдала пальто в гардероб и подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. Увидев свое отражение, пришла в замешательство: быть может, ее одежда совсем не к месту — женщины в зале одеты просто. Однако она успокоилась, посчитав, что одета ярко, но не вульгарно, и выглядит пикантно, но целомудренно, как со знанием дела сказала Нелл. Пейтон приободрилась. Ничего страшного: пусть она выделится хоть раз, а если другие обыденны и невзрачны — это их дело!
И все же появление Пейтон в зале, наполненном музыкой и возбужденными голосами, чему способствовало выпитое спиртное, привело к неожиданному эффекту: труба дала петуха, гитара тренькнула невпопад, пианола взяла неверный аккорд, а барабан громыхнул. Мужчины одобрительно загудели, а остолбеневшие женщины зашептались.
— Что вы будете пить? — спросил Барри, подведя Пейтон к свободному столику.
Она не хотела попасть впросак, показаться вульгарной, но, не представляя, что приличествует пить даме на официальном приеме, решила своему вкусу не изменять.
— Рюмку водки, пожалуйста, — сказала она.
— Вы меня подождете, пока я схожу за напитками?
— Пойду лучше с вами, — ответила Пейтон, заметив, что ее не оставляют вниманием.
Остаться под косыми взглядами — перспектива не из приятных. Да она протрет стул, ерзая от неловкости.
У стойки, не успев заказать напитки, Барри заговорил с широкоплечим приземистым человеком, по- видимому, тоже дантистом. Обменявшись с ним несколькими словами, Барри извинился и пояснил:
— С этим человеком я работал в Чикаго, он был моим шефом. Недавно он перебрался в Нью-Йорк и теперь заведует отделением стоматологической хирургии в клинике Хиллсайд-Бай в центре Манхэттена. Встретив меня на симпозиуме, он пригласил меня на работу, а я до сих пор не решил, поехать ли мне в Нью-Йорк или перебраться в Бостон.
— Зачем вам перебираться сюда, если вы можете получить место в Нью-Йорке?
— Вам нравится Нью-Йорк?
— Я никогда не была там, но Бостон мне надоел. Хотела бы жить в Нью-Йорке. Наверное, увидишь — захватит дух. — В голосе Пейтон слышались нотки провинциальной простушки.
Заказав Пейтон водку, а себе шотландское виски с содовой, Барри спросил:
— Сядем за столик или вы хотите познакомиться с моими друзьями? — Он показал на группу мужчин, стоявших неподалеку, кто с рюмкой, а кто с бокалом в руке.
— Лучше сядем за стол, вы мне расскажете о себе, но ели у вас дела…
— Все дела я уже закончил, — беззаботно произнес Барри, усевшись напротив Пейтон. — Прослушал курс лекций, побывал на выставке нового оборудования и даже получил несколько деловых предложений.
Далее последовал длинный рассказ о планах Барри на будущее, о частной практике, которой он хочет обзавестись, о перспективах лазерной техники и о других, не менее перспективных нововведениях, которые он станет непременно использовать.
Пейтон не поняла добрую половину, не помогли и вопросы: Барри сыпал непонятными терминами и даже приводил выкладки баснословных доходов, которые принесут ему его начинания. Однако было заметно, что Барри говорит искренне, не рисуясь. Пейтон хорошо поняла лишь одно: из Бостона Барри направляется на горнолыжный курорт, а значит, у него водятся деньги и, вероятно, немалые.
После третьей рюмки она решила, что Барри — настоящий богач. Она подсела к нему поближе и не ошиблась — Барри сменил тему, опустившись на землю.
— Неужели у вас нет парня? — заинтересованно спросил он. — Вы такая красивая, просто не верится. Вы похожи на девочку, за которой я увивался в школьные годы. — Барри взял Пейтон за руку.
Она улыбнулась и, с опаской оглядевшись по сторонам, поцеловала его в пухлую щеку. Нет, он не был парнем ее мечты, но она бы не отказалась улечься с ним в койку. Придя к этой мысли, она всполошилась, вспомнив наставления Нелл — «но только не ложись с ним в постель, поспешишь — все испортишь». Действительно, торопиться не надо. Барри от нее без ума.
Из гостиницы Барри повез Пейтон в зубоврачебный кабинет, уступленный ему на вечер приятелем, где снял ей камни с зубов.
Барри занимался зубами Пейтон в течение года, раз в месяц приезжая в Бостон — чаще на семинар, конференцию или выставку, а иногда единственно для того, чтобы продолжить врачевание пациентки, которую принимал в зубоврачебном кабинете своего друга.
Ее зубы оказались запущенными. Помимо двух искусственных передних зубов, которые пришлось заменить, Барри пломбировал ей другие зубы, иногда удаляя нерв, а на некоторые, кривые или источенные, ставил коронки. Пейтон часами сидела в кресле, удивляясь, что может нравиться человеку, который ковыряется у нее во рту, вероятно, кишащему гнилостными бактериями.
Однако незавидные зубы его, видимо, не смущали, и он нередко, заглядывая ей в рот, говорил, казалось, на полном серьезе: «От вас веет жаром» или, варьируя фразу: — «Ваш жгучий взгляд не дает мне работать».
С открытым ртом, обычно набитым ватой, Пейтон ответить, естественно, не могла, и на том дело заканчивалось, предоставляя в дальнейшем повод для размышлений: искренен Барри или подшучивает над ней.
Однако, в конце концов, она поняла, что Барри относится к ней серьезно. Он нисколько не походил на тех легкомысленных, беспечных парней, которые, едва познакомившись с понравившейся девицей, пытаются стянуть с нее трусики в ближайших кустах. Придя к этой мысли, Пейтон сочла возможным приступить к решительным действиям, чтобы вынудить Барри наконец объясниться.
Однажды, выплюнув вату после пломбирования зуба, она усадила Барри на свое место и, расстегнув ему молнию на ширинке, взяла его пенис в рот, еще не отошедший от укола новокаина. Объяснения не случилось, но Барри, придя в экстаз, осыпал ее лицо страстными поцелуями, и Пейтон впервые в жизни почувствовала, что ее, возможно, любят по-настоящему.
Барри часто звонил ей (он жил в Чикаго), а когда не заставал ее дома (Пейтон иногда ходила в кино или встречалась в баре с Викторией), то всегда просил передать, чтобы она ему позвонила, как бы поздно ни возвратилась.
В этих случаях Нелл встречала ее словами:
— Звонил Барри. Просил тебя позвонить. Будь с ним поласковей, не упусти жениха.
Правда, фразы варьировались, но суть была одинакова.
Барри вел себя деликатно и никогда не допытывался, с кем она проводила время, хотя в его голосе и звучали тревожные нотки. Впрочем, через минуту он начинал рассказывать о себе, о своих планах на будущее, неизменно предвкушая быстрый успех.
Однажды он разоткровенничался:
