– Смерть завораживает. Особенно насильственная. Люди всегда охотятся на людей. А здесь прямо-таки идеальное место для убийства… для современного преступника.
– Да, это в твоем духе, – пробормотала Бриана. – Угу, – кивнул Грей и продолжал, поднимаясь все выше и выше: – Но сперва он немного поиграет с жертвой. Ему хочется, чтобы тягостная здешняя атмосфера и призраки прошлого подействовали на бедняжку, словно медленный яд, проникая в поры и отравляя их страхом. Он не будет спешить… Мой преступник обожает охоту и, как всякий хищник, чувствует запах страха. Этот запах горячит его кровь, возбуждает не хуже секса. А жертва бежит, бежит, хватаясь за соломинку надежды. Но она слишком громко дышит. Эхо подхватывает эти звуки, а ветер разносит их по замку. Она падает… темно, ничего не видно, мокрые от дождя ступеньки скользят. Но она упорно взбирается по ним. Воздух со свистом вырывается из ее легких, взгляд дико блуждает.
– Грей!
– Она тоже сейчас похожа на животное. Все человеческое слетело с нее под напором ужаса. Так бывает и в порыве безумной страсти, и от жуткого голода. Многие люди считают, что они испытали в своей жизни все эти ощущения, но на самом деле редко кому удается по-настоящему изведать хотя бы одно. Моя героиня познала ужас. Он для нее материален. Настолько, что она чувствует на своем горле его мертвую „хватку. Бедная женщина ищет, где бы спрятаться, но спрятаться негде. А убийца медленно, неустанно идет за ней. И вот она добирается до самого верха.
Грей вывел Бриану из полумрака к широкому парапету, ярко освещенному солнцем.
– И оказывается в ловушке, – с этими словами он резко повернул ее к себе лицом.
Бриана вскрикнула. Грей расхохотался и подхватил ее на руки.
– Боже! Вот это, я понимаю, благодарная публика!
– И вовсе не смешно, – она попыталась высвободиться.
– Да. Это чудесно. Сначала я планировал, что он изуродует ее старинным кинжалом, но… – Грей поднес Бриану к краю стены, – может быть, он просто сбросит бедняжку вниз?
– Прекрати сейчас же! – Она в ужасе обхватила Грея руками за шею.
– Да… И как я раньше не догадался? Ого… как у тебя сердце колотится, дорогая… а как крепко ты меня обнимаешь, однако.
– Дурак!
– Ну и что? Зато ты отвлеклась от своих забот.
– Ничего подобного. Мои заботы остались при мне, а твои болезненные фантазии я немедленно выброшу из головы.
– Не выйдет, – он еще крепче прижал ее к груди. – Художественный вымысел на то и существует, чтобы уводить человека от реальности и заставлять тревожиться за других.
– А как твои фантазий воздействуют на тебя самого?
– Да так же. Точно так же. – Грей поставил Бриану на ноги и указал на открывающийся пейзаж. – Как на картине, да? – Он ласково притянул ее к себе. – Меня это сразу заворожило. Когда я в первый раз сюда попал, шел дождь, и все вокруг было затянуто пеленой.
Бриана вздохнула. Вот и долгожданный покой. Грей помог ей успокоиться, хотя и не говорил об этом прямо.
– Уже весна, – пробормотала Бриана.
– Ты всегда пахнешь весной, – он наклонил голову и поцеловал ее в затылок.
– Осторожно. У меня опять слабеют ноги.
– Тогда держись за меня. – Грей опять повернул Бриану лицом к себе и взял ее за подбородок. – Я тебя так давно не целовал.
– Знаю, – призвав на помощь все свое мужество, она выдержала его взгляд. – А мне так хотелось.
– Что ж, это прекрасная идея. – Грей потянулся к ее губам.
Она радостно ответила на поцелуй, тихонько застонав от наслаждения. Ветер свистел у них в ушах. Грей крепко обнял Бриану, стараясь быть осторожным и нежным.
Напряжение, усталость, гнев и разочарование вмиг исчезли. Бриана почувствовала себя дома. Да-да, именно дома, ибо дом был для нее символом душевного уюта и покоя.
Вздохнув, она положила голову Грею на плечо.
– Со мной такого никогда не было. С ним тоже, но он испугался этой мысли и решил потом, на досуге, как следует все обдумать.
– Нам с тобой хорошо, – ответил он. – Ив этом есть что-то очень хорошее.
– Да. – Бриана потерлась щекой о щеку Грея. – Только будь со мной терпелив. Грей.
– Я стараюсь. Но я хочу тебя, Бриана, и когда ты будешь готова… – Он отступил назад, погладил ее по бокам и, взяв за руки, со значением произнес: – Я подожду, покаты будешь готова…
Глава 9
У Грея прорезался зверский аппетит. Наверное, потому, что ему никак не удавалось утолить голод иного свойства. Он решил смотреть на вещи философски и выпить на ночь чаю с пудингом, приготовленным Брианой. Он уже привык к чаепитиям на сон грядущий и, поставив на плиту чайник, разогрел себе пудинг.
Пожалуй, начиная с тринадцати лет. Грей впервые так много думал о сексе. Тогда ему нравилась Салли Энн Хоув, жившая в сиротском приюте Саймона Брента. Милашка Салли Энн с пышной грудью и хитрыми глазками. Она была на три года старше Грея и охотно соглашалась одарить своими ласками того, кто принесет ей сигарет или леденцов.
В тринадцать лет Грей молился на Салли, она была для него богиней. Теперь же эти воспоминания вызывали у него гнев и жалость. Как жестоко и порочно общество, внушающее девчонке, что ее единственное достоинство находится между ног!
По ночам, когда в приюте выключали свет, Грей грезил о Салли Энн. А потом ему посчастливилось украсть у воспитателя пачку «Мальборо». За двадцать сигарет Салли отдалась ему ровно двадцать раз, и Грей быстро постиг науку любви.
В последующие годы он поднаторел в ней еще больше, беря уроки у сверстниц и у профессионалок, поджидавших клиентов в темных переулках у дверей, из которых воняло прогорклым салом и едким потом.
Едва Грею исполнилось шестнадцать, он ушел из приюта и с узелком за спиной и двадцатью тремя долларами в кармане пустился в дорогу.
Он жаждал свободы. Ему надоели правила и запреты, которыми он был обложен почти всю жизнь. Грей обрел свободу, сумел ею воспользоваться и заплатил положенную цену.
Он долго прозябал в безвестности, но постепенно к нему пришла слава. Грею повезло: природа наделила его талантом, который не дал ему пропасть, затеряться в толпе.
В двадцать лет он написал первую книгу, во многом автобиографическую, пронизанную грустью и романтизмом. На издателей она впечатления не произвела. В двадцать два года Грей сочинил неплохой детективчик. Издатели опять-таки не обивали его пороги, но один из редакторов проявил некоторый интерес, и этого оказалось достаточно, чтобы Грей заперся в убогой комнатенке, которую он в то время снимал, и несколько недель подряд не вставал из-за пишущей машинки.
Эту повесть ему удалось продать. Конечно, за бесценок, но Грей все равно ликовал. Ничто и никогда не было для него так значимо, как тот первый успех.
Спустя десять лет он уже мог жить, как ему заблагорассудится, и хвалил себя за правильный выбор.
Грей заварил чай и съел ложку пудинга. Покосившись на дверь Брианиной комнаты, он заметил внизу полоску света и улыбнулся.
Бриану он тоже выбрал сам.
Поставив на поднос чайник и две чашки, Грей постучался в ее комнату.
– Входи!
Она сидела за письменным столом, напоминая монашку: аккуратный фланелевый халатик, шлепанцы, распущенные волосы ниспадают на одно плечо. У Грея аж слюнки потекли – так она была соблазнительна.
– Я увидел, у тебя свет горит… Хочешь чаю?
