к роду, сообществу. По-видимому, этого же корня русское слово братья, украинское – браты, белорусское – сябры, литовское – себрас и латышское – себрс (друг, товарищ), югославское – серб.
Вероятно, поначалу этими словами обозначали соплеменников – боратов. Корень
А в одной мюнхенской рукописи конца IX века говорится: «Сербия настолько огромна, что из нее вышел и произошел, как об этом положительно утверждают, весь славянский род» [25, 25-26].
Возможно, и род бората осетинского нартского эпоса и царский род арийских правителей Индии – бхарата, пришедший откуда-то с севера, также были потомками древнейшего этноса Европы – боратов, а индийский лес Гир -аналог Геркинского
Однако возникает вопрос, почему не стало боратов (боричей и т.п.) в наших краях, в Полесье, когда и куда они исчезли? Эти люди не исчезли. Более того, они стали одной из основных составляющих славянского этноса. Просто они утратили свое древнее название в связи с переходом к другому способу хозяйствования (от присваивающего к производящему) – к садоводству и огородничеству, то есть к отбору и искусственному разведению лучших плодовых деревьев и съедобных растений, а также к пасечничеству, то есть к искусственному разведению пчел. Мед и воск были традиционным предметом экспорта из наших краев в южные страны с незапамятных времен. И переход от бортничества к современному пасечничеству впервые в мире был совершен у нас. Изобретателем улья, снабженного рамками для собирания меда без уничтожения пчел, был Петр Про-копович.
Садоводство, конечно же, не наше изобретение, но позднее Киев славился садами, что отмечали средневековые путешественники. Известно, например, что хороший сад, в котором росли яблони, груши, грецкие орехи и даже персики, был у монахов Выдубицкого монастыря и, что удивительнее – Соловецкого.
В результате лесное собирательство стало для боратов (боричей, боранов) занятием вспомогательным, и называть их стали иначе: во времена Киевской Руси – древлянами, в наше время – полесчуками, то есть просто жителями лесного края.
Но в память о древних лесных собирателях осталось название великой европейской реки – Борисфен, которое ошибочно считают греческим. Произошло оно якобы от имени Бор, которого греки считали богом северного ветра, обитавшим во Фракии, и от греческого названия ветра – фен. Странное название для реки: не поток, а «Северный ветер». Странно и другое. Греки пришли в Северное Причерноморье в VI веке до н.э. на издавна обитаемые земли. Борисфен был главной рекой Скифии, протекавшей посере- s дине этого государства. Вдоль него проживали оседлые скифы, которые назывались борисфенитами. Они вели торговлю с Грецией через город, который греки называли Ольвией, а скифы – Борисфеном. Трудно представить, чтобы столь значимая для местных жителей река до прихода греков не имела названия или чтобы греки им пренебрегли. Вероятнее всего, что Борисфен – местное название, по- своему переосмысленное и переозвученное греками. Корень
Такую большую реку, как Днепр, к тому же частично протекающую в степи, трудно назвать лесной. Под это название больше подходят протекавшие полностью в лесных массивах притоки Днепра: Березина и Ворскла, которые, возможно, вначале именовались Борсена и Борсна, соответственно. Борисфен же был главной водной магистралью, связывавшей жителей бездорожных северных лесов с отдаленными жителями юга. Археологические находки позволяют утверждать, что такие связи существовали еще в мезолите. Поэтому логичнее принять в качестве исходного названия – Боричсен или Боричпант. Греки же переосмыслили его на основе своего языка и преобразили в Борисфен.
Предполагается, что название одного из славянских племен – поляне происходит оттого, что их основным занятием было земледелие. Однако при этом летописные поляне не были, как можно было бы ожидать, жителями открытых степных пространств и даже лесостепей. Они селились в лесных краях – на Киевщине, в Польше. Нестор летописец утверждал, что поляне жили в районе будущего Киева как до, так и после его основания: «И бяше около града лес и бор велик и бяху ловяша зверь. И бяху мужи мудри и съмысльни и нарицахусе поляне. От них же суть поляне в Киеве и до сего дне».
Были ли лесные края благоприятны для занятия земледелием? Известен древнейший способ хозяйствования, применявшийся в лесной полосе, называемый подсечным земледелием. Выжигалась часть леса, обычно на горе, или у ее склона (когда ветер дул в его сторону) для того, чтобы не вызвать неконтролируемого лесного пожара. Искусственно образовавшаяся поляна использовалась для застройки и хозяйственных нужд (выпаса скота и земледелия). Удобренная пеплом земля обладала высоким плодородием.
По мнению автора, происхождение слов «поляна», «поле» связано с подсечным способом хозяйствования. В украинском, польском и некоторых западнославянских языках палить (в старославянском – полети) означает то же, что по-русски – жечь. Отсюда поле, поляна первоначально означали место, освобожденное от леса путем выжигания. Позднее поляной стали называть также естественную опушку леса, полем – любое обширное свободное от леса пространство, в том числе и степь, полониной – безлесную вершину горы.
Указанный способ хозяйственной деятельности нашел отражение в названиях некоторых народов. Готский историк VI века Иордан упоминает спалов, которых Удальцов связывал с полянами русской летописи [54, 17]. Диодор
Первым народом, широко применявшим подсечное земледелие на Киевщине, были носители Трипольской археологической культуры [2,87-89], которые обосновались на берегах Борисфена в IV тысячелетии до н.э. Напрашивается вывод, что именно трипольцы назывались полянами.
Память о звероловах оказалась увековеченной в одном из киевских топонимов – Зверинце, память о лесных собирателях боричах (древлянах) – в названиях реки Борисфен, улиц Боричев узвоз и Боричев ток. Не осталось ли в Киеве каких-либо названий, связанных с полянами?
Одна из киевских улиц называется Старой Поляной, а прежде Старой Поляной называлось нагорье, на котором она находится, соединяющее летописную гору Щековицу с горой Юрковицей и обширным плато на северо-западе от нее. Что может означать это название?
В современном понимании поляна – это опушка леса, естественное образование, о возрасте которого говорить не имеет смысла. Другое дело, если поляна была бы делом рук человека. Считают, что в связи с постепенно снижавшейся продуктивностью удобренной пеплом земли трипольцы через пятьдесят-семьдесят лет снимались с насиженного места и переходили на новое. Но за время жизни на старом пепелище успевало вырасти несколько поколений. Для них оно, брошенное, навсегда оставалось родным и вызывало сердечные воспоминания.
Наверное, отсюда у славян появилось и до сих пор в ходу странное, на первый взгляд, выражение – «родное пепелище», относимое отнюдь не к сгоревшему дому, а к покинутому месту, где прошло детство и юность. Одним из таких пепелищ, коих в нашем лесном краю было великое множество, по-видимому, и была Старая Поляна. Из нескольких трипольских поселений, обнаруженных на территории Киева [1, 17], одно располагалось на горе Юрковице, то есть в местности, примыкающей к Старой Поляне, и еще два – к северо-западу от нее [6, 28-29].
Подсечное земледелие в древности было широко распространено на Балканах и на Ближнем Востоке.
