Хэлливелл и где вы ее видели.
– Это был конец второго урока. Ммм… Десять тридцать или что-то около того. Лестница Б. Это вон там. А зачем вам это знать?
– Потому что я любопытная. Куда она шла?
– Не знаю. Учителя нам не докладывают. Это мы должны им докладывать.
– Да, это и раньше так было.
– Если вы не учитель и не родитель, вы обязаны иметь пропуск. – Первый мальчишка смерил ее прищуренным взглядом.
– Ну настучи на меня. А теперь брысь отсюда.
Они бросились наутек, поминутно оглядываясь на нее через плечо.
– Может, их научный проект – это самодельная бомба, – проворчала Ева.
Она вынула свои заметки. С десяти до одиннадцати Фостер вел урок в своем продвинутом классе. Не в кабинете истории, а в медиазале на третьем этаже.
– Любопытно.
Дверь учительской столовой Ева открыла своим универсальным ключом. Во время урока в столовой никого не было. Мысленным взором она увидела, как сюда входит Крейг Фостер, берет банку пепси – свой приз после физической нагрузки – и перед первым уроком болтает с коллегой о кино.
К этому времени уже большинство преподавателей и сотрудников, если не все, должны были быть в школе, равно как и большинство учеников. А термос Фостера лежал на втором этаже в кабинете истории, никем не охраняемый, доступный любому.
Как и в тот час, когда он тренировался в фитнес-центре или вел урок в своем продвинутом классе.
«Сколько времени для этого потребовалось? – задумалась Ева. – Минута? Две? Войти, выдвинуть ящик, влить яд. Или просто подменить «походную кружку». Задвинуть ящик и выйти».
Ловкий убийца наверняка продумал запасной план на случай, если бы кто-то вошел в кабинет. Просто нужно оставить записку для Крейга. Или нужно было сдать домашнюю работу. Легко и просто, если не терять головы.
Она обернулась, когда Пибоди ввела Уильямса.
– А это не может подождать? – тут же возмутился он. – У меня и без того тяжелый день, а теперь еще приходится бросать класс посреди урока на робота-надзирателя.
– Вот и давайте не будем зря время тратить. Вы вчера покидали свою классную комнату между десятью и одиннадцатью часами?
– Второй урок в понедельник. Это классный час. Да, я выходил на пару минут.
– Зачем?
– Воспользовался туалетом. Я много кофе пью. – Как бы в доказательство своих слов он подошел к автоповару и запрограммировал чашку кофе. – Я всегда выхожу ненадолго во время этого урока.
– Ваша классная комната находится на том же этаже, в том же секторе, что и кабинет истории. Вы кого-нибудь видели? Кто-нибудь видел вас?
– Не припоминаю.
– У вас есть шкафчик в раздевалке фитнес-центра.
– Кое-кто из нас держит вещи в шкафчиках постоянно. Это проще, чем приносить и уносить смену обуви каждый день.
– Вы храните в шкафчике не только сменную пару обуви, Рид. Насколько я могу судить, если мужчина держит под рукой такой запас оборонных средств, значит, он собирается ими воспользоваться.
Произошла небольшая заминка. Уильямс неторопливо отхлебнул кофе.
– Насколько я могу судить, кондомы пока еще не объявлены вне закона.
– А я вот спрашиваю себя: что могла бы сказать директор Моузбли о таком щедром запасе у вас в шкафчике? Или совет директоров? Или этот, как его… родительский комитет?
– Повторяю: кондомы пока еще не объявлены вне закона.
– И все-таки. Что они подумают об учителе, который хранит кондомы так близко от всех невинных юных умов и тел?
– Защита есть защита и больше ничего. – Уильямс небрежно пожал плечами и допил кофе. – Вот вы, например, носите оружие, но, насколько мне известно, вы в нашей школе никого пока не замочили.
– Еще не вечер, – парировала Ева. – Вы меня прервали на самом интересном месте. Насчет этих невинных умов. Да, и тел, конечно, тоже. Все эти хорошенькие малышки такие доверчивые.
– Ради всего святого! – Теперь он быстро поставил чашку и выпрямился, хотя до этого стоял, небрежно опершись о прилавок и всем своим видом демонстрируя, что ему на все наплевать. – Это омерзительно и подло. Я не педофил. Я работаю учителем четырнадцать лет. Я никогда не прикасался к ученикам неподобающим образом.
– Неподобающим по чьим меркам? – спросила Ева.
– Послушайте. Мне не нравятся девочки. Мне нравятся женщины. Я очень люблю женщин.
Этим словам Ева готова была поверить.
