описывал исторические события, что заставил Лилу приглядеться к нему с новым живым интересом и уважением.
Хотя повесть закончилась тем, что мятежники перехитрили британцев без всякой пальбы, даже кровожадный Алекс не остался разочарованным.
— Они победили! — Мальчик подпрыгнул и издал воинственный клич. — Я — сын свободы, а ты — грязный красномундирник, — выпалил он сестре.
— Ах так! — Она вскочила на ноги.
— Нет налогам без представительства [14], — взревел Алекс и помчался в дом, Дженни неслась по пятам, Фред замыкал преследование.
— Достаточно близко, — пробормотал Макс.
— А вы довольно изобретательны, профессор.
Лила отклонилась, оперлась на локти и стала наблюдать за ним через полуприкрытые веки.
— Умеете занимательно излагать исторические события.
— Потому что это не просто даты и имена, это живые люди.
— В ваших рассказах — да. Но когда я училась в школе, требовалось заучивать события 1066 года как таблицу умножения. — Она лениво провела голой ступней по другой ноге. — До сих пор толком и не знаю, что там случилось в 1066 году… вроде как Ганнибал [15] провел своих слонов через Альпы.
Макс усмехнулся.
— Не совсем.
— Вот видите?
Лила распростерлась на земле, длинная и гибкая, словно кошка, откинув голову назад, волосы рассыпались по траве. Ее плечи очень смущали, особенно когда своенравная бретелька снова соскользнула. Удовольствие от потакания своей слабости отразилось на ее лице.
— Припоминаю, что обычно засыпала к тому моменту, когда речь заходила о первом Континентальном конгрессе [16].
Макс осознал, что затаил дыхание, и медленно выдохнул.
— Подумываю, не прочитать ли вам небольшую лекцию.
Лила прищурилась.
— Можно покинуть классную комнату… [17] — пробормотала она, затем выгнула бровь. — Итак, что вы знаете о флоре и фауне?
— Достаточно, чтобы отличить кролика от петуньи.
Она снова села и с восхищением подалась к нему.
— Отлично, профессор. Если будет настроение, можем поделиться знаниями.
— Почему бы и нет.
Он выглядит очень симпатичным, размышляла Лила, сидя здесь на солнечной лужайке, в позаимствованных джинсах и футболке, волосы падают на лоб, от пребывания на солнце бледность сменилась легким загаром. Ощущая себя вполне непринужденно, Лила уверилась, что раньше по глупости волновалась в его присутствии, ведь Макс просто хороший человек, слегка сбитый с толку обстоятельствами, поэтому вызвал у нее симпатию и любопытство. Чтобы доказать это себе, она провела пальцами по его лицу.
Макс заметил лукавство в ее глазах, затаенную шалость, изогнувшую ее губы до того, как она прикоснулась к его рту легким дружеским поцелуем. Лила улыбнулась, удовлетворенная произведенным эффектом, улеглась на спину и собралась что-то сказать, но Макс обхватил рукой ее запястье.
— На этот раз я не полумертвый, Лила.
Сначала девушка удивилась. Он увидел, что она осознала сказанное им, и беспечное довольство медленно растаяло. Черт побери, подумал Макс, подсовывая руку под тонкую шею, а ведь она абсолютно уверена, что ничего не произойдет. Охваченный смесью раненой гордости и поднимающегося восторга, Макс прижался к ее губам.
Лиле нравилось целоваться — ласка и примитивное физическое удовольствие. И она всегда наслаждалась самим действом, поэтому и отдалась ощущениям, ожидая приятного покалывания и успокаивающей теплоты. Но никак не подобного потрясения.
Прикосновение отозвалось по всему телу, начиная с головы, и пронеслось к животу, вибрируя в кончиках пальцев. Рот Макса был твердым, настойчивым… и очень нежным, его вкус исторг у нее тихий звук наслаждения, как у ребенка, впервые попробовавшего шоколад. Прежде чем она успела осознать одно возникшее чувство, как нахлынуло следующее, чтобы все запутать и смешать.
Цветы и горячее солнце. Запах мыла и пота. Трепетные влажные губы и осторожное покусывание. Собственный вздох, легкое дуновение воздуха и настойчивое давление Макса на чувствительный затылок. Это что-то большее, чем простое удовольствие, поняла Лила. Намного слаще и намного сложнее.
Поддавшись очарованию, подняла руку и скользнула по волосам мужчины.
Макс снова ощутил, что тонет, но на этот раз влекло что-то более сильное и опасное, чем бушующее море. И не возникло никакого желания бороться. Плененный, он провел языком по ее губам, дегустируя таинственные ароматы — роскошные, манящие и соблазнительные, они зеркально отражали ее вкус, уже проникший в его организм, и он осознал, что смакует каждый вздох.
Макс чувствовал, как что-то меняется в нем, растет и ширится, внутри разгорался пожар, перехватывающий горло.
Возмутительно сексуальная, беззастенчиво эротичная Лила пугала его больше, чем любая знакомая женщина. В голове снова возник образ сидящей на скале русалки, расчесывающей влажные пряди и заманивающей на погибель беспомощных мужчин обещанием невероятного наслаждения.
Восстал инстинкт выживания, заставив Макса отодвинуться. Лила замерла в той же позе — веки опущены, губы полураскрыты. Только в этот момент он понял, что все еще сжимает ее запястья, и ощутил биение пульса под пальцами.
Медленно, еще мгновение паря в одурманивающей невесомости, Лила открыла глаза и облизнула губы, смакуя сохранившийся на них вкус. Потом улыбнулась.
— Ладно, доктор Квартермейн, кажется, история не единственный предмет, к которому вы способны. Как насчет еще одного урока?
Желая большего, она подалась вперед, но Макс встал и тут же обнаружил, что земля под ногами такая же неустойчивая, как палуба судна.
— Думаю, на сегодня достаточно.
Лила с любопытством взглянула на него и откинула волосы назад.
— Почему?
— Потому что…
Потому что, если они еще раз поцелуются, он непременно дотронется до нее. А если дотронется — неодолимая потребность, — то не выдержит и займется с ней любовью прямо здесь, на залитой солнцем лужайке, на виду у всех.
— Потому что не хочу воспользоваться вашим настроением.
— Воспользоваться? — растроганно и насмешливо протянула Лила. — Вы такой милый.
— Был бы признателен, если бы вы не заставляли меня чувствовать себя идиотом, — вспыхнул Макс.
— Разве? — Ее улыбка стала вдумчивой. — Милый — не значит идиот, Макс. Просто большинство мужчин, которых я знаю, с радостью воспользовались бы подвернувшимся моментом. Скажите, что вас так обидело, а потом — почему бы нам не вернуться в дом? Свожу вас в башню Бьянки.
Он действительно обиделся и собирался признаться в этом, но последние слова соблазнительно ударили в голову.
— Башню Бьянки?
— Да. Хочу показать вам ее.
Лила выжидающе протянула руку.
Макс хмуро глядел на нее, изо всех сил пытаясь сообразить, кто такая Бьянка. Затем, кивнув, помог Лиле подняться.
