– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Нет, правда, нормально, – я подумала, что он боится подойти ко мне, потому что я недавно пережила стресс и мне надо прийти в себя. – Все в порядке. А что… то есть кто, – поправилась я, – это был?
– Мой родственник, Майкл Стависски. Большая сволочь, между прочим! Ты с ним сталкивалась на вечеринке у Колпачевского.
– И что я ему сделала?
Мой вопрос Андре проигнорировал. Он сидел, сложив руки домиком, и смотрел на меня.
– Узнаешь чуть позже.
– А коллекция картин? – заволновалась я. – Кто украл ее? Тебе удалось это узнать? И кто подсунул фальшивки Колпачевскому?
Я поправила ворот кружевной ночной рубашки. Интересно, кто меня раздевал: неужели он? Невольно я покраснела.
– Эта коллекция… – он сидел напротив, невозмутимо-холодный, не спуская с меня своего немигающего взгляда. – Когда-то была нашей семейной фамильной гордостью… Но нас обокрали. Это было шумное ограбление. О нем довольно много писали в газетах. Потом, как мы выяснили, кое-что всплыло в коллекции Колпачевского. Мы пришли к выводу, что был некто, хорошо информированный, поработавший наводчиком для этого «ограбления века». Это был, безусловно, кто-то из своих. Моя задача была выяснить – кто.
Мы вошли в контакт с Колпачевским, и он тоже решил проверить «чистоту» коллекции. Теперь ясно, что подмена картин произошла уже после их похищения из нашего дома. Именно в этот момент подлинники заменили на подделки. И именно эти подделки были проданы Колпачевскому. С формально проведенной экспертизой и нужными заключениями экспертов. Полгода тому назад коллекция была заново подвергнута экспертизе, и руководил этим процессом Баранов. Он выступал координатором. Подделки выявили, но кто- то хорошо заплатил Баранову, и он на все закрыл глаза. И дал окончательное заключение, что все картины – подлинные. Чтобы расставить все точки над «i», Колпачевский пригласил в этот раз – вместе с тобой – на свою виллу Баранова, который последним осматривал его коллекцию… Тот, понятное дело, увидев тебя, сильно занервничал – понял, что запахло жареным. То, что ты мне рассказала, помогло нам восстановить картину происшедшего. Убить Баранова мог только Пермяк! Я точно рассчитал хронометраж перемещений всех фигурантов в тот вечер. Такая возможность была только у него. Ты, сама того не зная, стала важнейшей свидетельницей, и все из-за того, что заблудилась на вилле и свернула не в тот коридор. От него шел прямой выход к бассейну, о котором знал только ограниченный круг людей. А Пермяк состоял в сговоре со Стависски. Ему, этой паршивой овце в нашем семействе, вечно не хватало денег. Он и продумал первое ограбление. А потом следил, чтобы никто не прознал о фальшивках. Баранову хорошо заплатили за экспертизу коллекции, за то, чтобы он подтвердил – все картины подлинные.
Стависски одним махом хотел убить двух зайцев. Он хотел, чтобы именно тебя отправили на экспертизу коллекции Колпачевского: он прекрасно понимал, что эксперт вряд ли останется в живых… А если этот план даст осечку, у него был в запасе план Б, который он чуть не реализовал.
– Почему убили Баранова?
– Он стал, очевидно, требовать все бо?льших сумм за свое молчание – за что и поплатился. Но было еще кое-что… – Андре замолчал. – Коллекцию Колпачевского осматривал не только Баранов… еще до него ее осматривал один человек… В неофициальном, так сказать, частном порядке.
– Я уже знаю, – кивнула я. – Паша… Мой босс… Павел Андреевич Вересов. Глава арт-агентства «Верея».
– Откуда ты знаешь? – вскинулся Андре.
– Догадалась, – горько усмехнулась я. – Баранов, который, как и я, был пешкой в этой игре, сказал мне о квартирке в Черногории. Как он прознал об этом – не знаю. Ох, если бы меня эта информация насторожила сразу же! Но я до конца не поверила этому. А зря! Все оказалось правдой. Вересов купил эту квартирку на деньги от того заказа Пермяка. Но, наверное, и сам Пермяк на кого-то работает…
– Естественно. Он уже сказал на кого.
– Его схватили?
– Да. Он в ведении Колпачевского. Он сам с ним беседует. То есть не сам, конечно… Пермяк работал на Николая Буршева, владельца «Сибирстали» и еще кучи заводов и прочего ценного имущества. Подлинники были у Буршева, а копии – у Колпачевского. Когда произошла эта замена, Пермяк скоро расскажет, если, конечно, хочет, чтобы его родные остались в живых. Сам он по крайней мере уже покойник. А копии сделаны очень талантливо… Сейчас, говорят, у вас этим способные студенты занимаются. Подрабатывают ребята…
– Блин! – Я вдруг хлопнула себя по лбу.
– Это такое идиоматическое выражение? – поинтересовался Андре.
– Ага! Ведь когда я пришла работать в агентство, Паша сразу посадил меня на русское искусство, так как у наших олигархов оно всегда пользовалось повышенным и устойчивым спросом. И еще, у него были контакты с талантливыми выпускниками художественных училищ – Строгановки и Суриковского. Паша как галерейщик ходил на их выпускные выставки и знакомился с ними. У него имелась целая картотека этих юных талантов. И он эту картотеку никому не показывал. Очевидно, они по Пашиным заказам «изготавливали» эти картины, а Паша их пристраивал. Однажды я наткнулась на эту картотеку и сунула в нее нос, так он меня так отчитал – мало не показалось!!! Теперь все ясно. Какая же я была глупенькая! Именно с Пашиной подачи и появились эти подделки в коллекции Колпачевского, студенты изготовили фальшивки по его личному заказу.
Паша вовсе не «думал», когда я сообщила ему о поддельных картинах. Он элементарно тянул время до того момента, когда со мной расправятся…
Андре сел рядом со мной на кровать, взял мою руку и начал перебирать мои пальцы. У меня перехватило дыхание.
– Андре!..
– А? – Он откликнулся не сразу, погруженный в свои мысли.
– А кто на меня напал… случайный мотоциклист или…
– Конечно, неслучайный… Тебя тоже хотели изолировать и вывести из игры. Все тот же Пермяк.
– А потом… на яхте? Кто меня похитил?
– Диодорович! Ты была нужна ему и мне, чтобы точно установить, какие картины фальшивые. Тебя повезли на яхте в наш фамильный замок, расположенный в труднодоступном месте – на скале неподалеку от Марселя. Твое похищение планировалось заранее; я в это время размещал «похищенные картины» в нашем замке… и ждал твоего приезда. Я… – Андре отвел глаза в сторону, – не мог сразу связаться с Колпачевским и сказать ему, чтобы с тобой хорошо обращались. Потом я наконец вышел на связь, передал ему мою просьбу… Правда, для этого мне пришлось кое-что рассказать ему. Но мы были в этом деле партнерами, и поэтому он отнесся к моей просьбе с пониманием.
– И что ты ему сказал? – мой голос упал до шепота.
Но Андре проигнорировал мой вопрос: он мастерски умел это делать. Пропускать мои неудобные вопросы мимо ушей.
– Постой! А зачем украли эти картины с виллы? Я же своими глазами видела людей в черном. Или мне все это померещилось? Так было на самом деле это ограбление виллы Колпачевского или нет?
– Было.
– И кто украл коллекцию? И зачем?
Возникла пауза.
– Коллекцию украл… сам Колпачевский. У самого себя. И ее временно разместили в одном из наших семейных имений.
– Зачем?! – вырвалось у меня.
– Затем! Чтобы не позориться! Ну как такой солидный бизнесмен, как Колпачевский, признается в том, что его элементарно обвели вокруг пальца и подсунули фальшивые картины? Это сильнейший удар по имиджу. Как ни крути, получается, что его провели, сумели обмануть. А это в бизнес-кругах – огромный минус. Получается, что в истории с поддельными картинами он выставил себя лузером. – И тут Андре в первый раз улыбнулся. – Сама посуди, какой осадочек потянется за ним. Эти люди больше всего на свете
