под ним сплошь заросли кустарником и даже небольшими лесами. Животные паслись среди этой растительности, некоторые объедали листья и побеги, но с того расстояния, на котором он находился, они казались ему насекомыми.
— Куда мы двинемся отсюда? — спросил он, нехотя отводя свой взгляд от каньона.
— Приблизительно через пять миль к востоку есть тропа, которая ведет вниз. Потребуется почти целый день, чтобы спуститься туда.
— Меня вообще удивляет, что этот путь можно проделать всего за один день.
Они вернулись в лагерь, взяли свои пожитки и животных, и Фьяна повела всех к пруду среди камней, вода в который поступала из маленького ручья. Они напоили животных, затем сели в седло и поехали на восток вдоль края Каньона.
— Я не увидел и признака присутствия человека, — заметил Анса.
— Это место столь огромно, что иногда я думаю, что если бы собрать всех людей мира и поместить в одно из узких ущелий Каньона, их невозможно было бы увидеть с высоты почти любого места на краю, — ответила она. — Там немало городов, но они сливаются с окружающей природой. Некоторые даже врыты в стены. Вдоль реки много полей, но большинство людей живет разведением домашнего скота.
Тропа оказалась хорошо протоптанной, но узкой, почти по всей ее протяженности зияли умопомрачительные обрывы. Она извивалась, спускаясь вниз, петляя каждую сотню ярдов. Через определенные интервалы она выходила на широкие выступы, где они и отдыхали. В течение всего спуска Фьяна развлекала его, объясняя то, что они видели, и пересказывая описания чудес Каньона.
— Здесь растут такие растения, которых более нет нигде, — сказала она. — Здесь есть целебные травы, растения, которые вызывают видения, растения, из которых ткут ткани, а также растения, которые используют для окраски тканей. На каждом выступе своя особенная растительность, что можно заметить при спуске.
Они подошли к уступу, на котором странные животные объедали листья на ветках; подняв головы, увенчанные пальчатыми рогами, они уставились на пришельцев. У этих созданий были короткие туловища, стройные ноги, заканчивающиеся ступней с когтями. Шкуры были покрыты желтовато-коричневыми и красновато-коричневыми пятнами, что позволяло им сливаться с окраской стен отвесных скал, расположенных поблизости.
— Это скалолазы, — объяснила Фьяна. — Их всегда можно здесь увидеть, они никогда не поднимаются вверх на край и не спускаются вниз на дно. Для этого они и используют когти.
— Кажется, они ничего не боятся. На них никто не охотится?
— В Каньоне никогда не охотятся на животных. Здесь они… другие. Не то, чтобы они просто имели другой вид, чем остальные звери, хотя животные, родившиеся и живущие в Каньоне, совсем не похожи на тех, которые живут за его пределами. Многие из них обладают особой силой, существует поверье, что страшные несчастья обрушатся на того, кто убивает их, и что смертельные болезни одолеют всех, кто попробует их мясо. В любом случае, за пределами Каньона водится бесчисленное множество дичи, поэтому никто и не рискует охотиться на этих животных. Анса обдумывал это.
— Когда отец рассказывал о животных, он часто упоминал их духовную силу. Это то, что может почувствовать далеко не всякий, а только шаманы и предсказатели. Но он говорит, что духовные силы были гораздо более мощными на островах, где он родился. Они были столь ощутимы, что зверей можно было отличать в соответствии с силой, исходящей от них. Маленькие животные, живущие в норах, почти совсем не имели такой силы. Огромные коты и длинношеи отличались неимоверной мощью.
— У нас также водятся длинношеи, — сказала она. — Они встречаются редко, но наносят большой ущерб стадам.
— На островах водится гигантская порода, многократно превосходящая всех известных нам животных. Отец говорил, что их духовная сила столь велика, что они окружены целым сводом ритуальных табу. Однажды он убил одно такое животное. Во всей истории и мифах его народа никогда и никто не делал такого.
— Итак, он стал великим героем? — спросила Фьяна.
— Нет, он стал изгнанником. Животное было столь священно, что прощения за убийство не могло быть, даже ради спасения своей собственной жизни или ради спасения жизни соплеменника. — Он пожал плечами. — Так, во всяком случае, говорит мой отец. Что-то в этих местах заставило меня вспомнить старинные рассказы отца, от которых я устал еще со своей ранней юности.
— Почему же Каньон заставил тебя думать о его рассказах? — спросила она, слегка укоряя его.
Анса усиленно пытался это понять. Он не привык обдумывать свои чувства, но в этом необычном месте с его великой красотой и воздухом, напоенном тайнами, было что-то такое, что направило его мысли к сверхъестественному.
— Я думаю, — наконец сказал он, — что каким-то образом это связано со Временем Катастрофы, а также тяжелыми временами, которые последовали сразу же за ней. У каждого народа есть свои легенды о тех временах. Эти рассказы во многом расходятся между собой, но все они согласны в том, что люди накликали на себя огромное и ужасное бедствие и что во времена тяжелых испытаний, последовавших за ним, погибло большинство людей и животных, а те, которым удалось выжить, изменились тем или иным образом. Духи вернулись на землю в те времена, если верить этим легендам…
— Я слышала много сказаний об этом. Пожалуйста, продолжай, — попросила она.
— Я думаю, что большая часть мира и появилась из тех времен. Духовная сила важна только для стариков-шаманов или провидцев, как мой отец. В землях с большими городами, как я слышал, духов не признают вообще. Вместо этого у них есть то, что они называют религией, в которой жрецы действуют в качестве посредников между богами и людьми и совершают все ритуальные обряды.
Он осмотрел Каньон со всех сторон.
— Я думаю, что в мире еще существуют отдельные территории, где до сих пор продолжаются тяжелые испытания. На островах моего отца и здесь, в Каньоне, еще сохраняется могущественное волшебство. Здесь люди, и животные, и сама земля имеют… имеют духовное родство друг с другом.
— Ты, может быть, и прав, — сказала она, глядя на него
— Случались и такие времена, когда я хотел бы не быть им, — сказал он. Сейчас они уже совсем близко подошли к дну Каньона, и он увидел свору очень странных созданий, взбирающихся по стволам чахлых деревьев и возящихся друг с другом на земле под ними. Сначала он подумал, что это обезображенные люди, маленькие и волосатые. Потом он увидел их рудиментарные хвосты и длинные морды с клыками. При приближении всадников создания прекратили свою игру и стали шипеть и присвистывать на пришельцев. Все движения так напоминали человеческие, что Анса не мог определить их природу.
— Это люди? — спросил он.
— Нет. Мы называем их ганумы. Они самые человекоподобные из всех созданий, но лишены дара речи. Они могут представлять опасность только в том случае, когда к ним подходят слишком близко или угрожают им, а если этого не делать, то они никого и не побеспокоят.
— Я слышал, что в прибрежных районах существуют создания, которых называют древесным народцем, но говорят, что они крошечные. А рост этих составляет половину роста крупного мужчины. — Он рассмеялся, глядя на то, как странные звери делают в их сторону угрожающие жесты, которые производили лишь комический эффект.
— Они вредители и расхищают наших урожаи и запасы, но мы терпим их. Даже в своем наихудшем проявлении они забавны. Особенно смешно наблюдать за детенышами.
Он вскоре понял, что она имела в виду. Бесстрашные маленькие создания носились между ног взрослых, дерясь и играя. Они совершенно не обращали внимания на обеспокоенность старших. Их юные мордочки еще не сформировались окончательно и необыкновенно напоминали человеческие лица с яркими большими глазами и крошечными носиками. На этих личиках волос не оказалось, а кожа была розоватая.
По мере того, как всадники проезжали дальше, ганумы перестали демонстрировать недружелюбие, а просто осторожно наблюдали за ними. Анса был поражен тем, что в темных глазах этих созданий светился разум. Может быть, они и не были людьми, подумал Анса, но очень приближались к ним.
Сверху, с высоты края каньона, долина казалась плоской и ровной, когда же они прибыли туда, то
