транспортов полсотни в воздух поднимать просто опасно, гробануться могут в любую секунду, их сейчас со всей осторожностью перегоняют на капремонт.
— А проблема в чем?
— Слушай, вот на эту тему ты лучше самих «яйцеголовых» и пытай. Что-то там с недостаточной прочностью и тугоплавкостью… Я ведь тебе не химик и не инженер…
— Значит, от идеи наладить постоянный «воздушный мост» с сибиряками пока, похоже, придется отказаться? — Воронин озабоченно потер переносицу и, сняв очки, принялся с задумчивым видом вертеть их в руках.
— Боюсь, что да, — Министр обороны только развел руками. — Туда и назад разок, может, и долетит, но что толку? Постоянное сообщение наладить мы пока не в силах.
— Ладно… А «вертушки»?
— Уууу, — Зарубин довольно зажмурился. — Это просто песня с припевом! На турок впечатление произвели серьезное. Успехи в Грузии во многом именно с применением вертолетов связаны. Слушай, Сергеич, открой тайну старому другу, что ты тверским за эти полтора десятка «стрекоз» отдал? Свою бессмертную душу?
— Да я б за них не только душу отдал, если б нужно было. Но обошлись «малой кровью»: в качестве оплаты передали им полсотни грузовиков из старых еще запасов и столько же наших вездеходов «Дон» в армейской комплектации. Плюс, договорились о поставках продовольствия. Голодно у них там, Алексеич. Это нам с географией подфартило, всего-то пятью годами без лета отделались, а вот тверским повезло меньше… Представляешь, еще пяток лет назад в тех краях снег только в мае сходить начинал. Ну, что ты в таких условиях вырастишь? Рожь да картошку, и то если повезет и летом заморозков не будет. Яблоки за незнамо какой деликатес идут… Ну, а про оборонительный союз и военную взаимопомощь ты и сам не хуже меня знаешь.
— М-да, — сочувственно кивнул генерал. — Досталось ребятам, спору нет. Плохо только, что они нам вертолеты только в аренду на время дали…
— Это да, — кивнул Воронин. — Но продавать их тверские ни на каких условиях не согласились. Самим могут вскоре очень сильно понадобиться. Так что, еще раз в войска передай — вертолеты беречь, насколько это вообще возможно. За каждый безвозвратно потерянный «борт» пени будут выходить просто космические. Хорошо, вернемся к тому, с чего начали…
Зарубин продолжил:
— Закрепиться туркам на наиболее выгодных для обороны рубежах мы не дали, но и сами продолжать наступление не можем. Потери, все же, весьма серьезные. Хотя и несколько меньше, чем планировалось. За это, кстати, казакам Терского Фронта спасибо. Очень хорошо дрались ребята. Турки запаниковали, что из графика выбьются, и стратегический резерв на них бросили. Ну, а тут-то мы их и прихватили, что называется, со спущенными штанами. Такие массы войск, походными колоннами да на узких горных дорогах и, считай, без противовоздушного прикрытия. Да наши «бомберы» их почти сутки в клочья рвали. А потом горные стрелки по земле и десантники сверху — на добивание. По докладам, у тех же Непримиримых сопротивления почти никто не оказывал. Те, что под Червленной, Гудермесом и Ханкалой уцелели — рванули по домам, а навстречу — турки. Не разъехаться. А тут — бомбы сверху. Словом — некому сопротивление оказывать было. Из боеспособных мужиков до дома считанные единицы добрались. Так что за успешное начало операции терцам в ноги поклониться нужно.
— Я уже отдал распоряжение, — кивнул Воронин, — все необходимое для восстановления Терского Фронта будет выделено, несмотря на то, что сейчас в первую очередь снабжаем войска. Там, насколько я в курсе, очень многие из тех, у кого дома разрушены, до сих пор в армейских палатках живут?
— Есть такое дело, — подтвердил Зарубин. — Хорошо еще, зима на удивление теплая выдалась.
— Понятно. Так значит, говоришь, продолжить наступление сейчас мы не можем?
— Можем, — пожал плечами генерал. — Только нужно ли? Турки уперлись рогом, позади передовых позиций, по данным разведки, возводятся эшелонированные укрепрайоны. А что еще дальше в глубине их территорий творится — сам черт не разберет! Потери зашкалят… Эх, как хорошо было до Тьмы, а! Дождался, пока спутник в нужной точке окажется, и «Мне сверху видно все, ты так и знай!».
Последние слова Зарубин пропел.
— Фальшивишь, господин Министр, — покачал головой Воронин.
— Виноват, господин Президент! — Зарубин сделал придурковатое лицо перепуганного служаки и изобразил попытку вскочить и встать по стойке «смирно».
— Значит, считаешь, что проведение операции «Бурый лед» необходимо? Кстати, когда ж у вас этот чертов агрегат, что кодовые слова и названия выдумывает, сломается уже, задолбала меня его абракадабра.[4]
Пожилой генерал в ответ с глубокомысленным видом цыкнул зубом, мол, не дождетесь, а потом вновь посерьезнел.
— Считаю, что да! Никаких гарантий нет, о территориях тамошних мы почти ничего не знаем, но, если все выйдет — это будет для турок не просто оплеухой, это настоящий пинок подкованным сапогом по яйцам получится.
— Значит, Самара… — задумчиво протянул президент. — Но учти, Роман Алексеич, никаких крупномасштабных операций, вроде планируемого глубинного рейда бригады генерала Белоусова,[5] мы себе позволить сейчас не можем. Нет у нас сейчас «лишних» бригад, больше скажу, даже батальонов нет, и ты лучше меня это знаешь. Да, вот еще что, сам рейд тоже пока…
— Отменяем, — разочарованно махнул рукой генерал.
— Не отменяем, а переносим. Сначала с турками разобраться нужно. А они — противник серьезный, для нас сейчас каждый обученный солдат — ценность. А для «Бурого льда» нам нужна небольшая группа, максимум — рота, хорошо подготовленных спецов.
— Сергеич, а может и вместо Белоусова нам небольшой отряд послать?
— Нет, Алексеич, там совсем другие цели и задачи будут, не мне тебе это объяснять. Туда, куда Валерий Иванович пойдет — меньше чем полком соваться даже смысла не имеет. Так что — отставить. По этому вопросу пока отмена. Ты лучше по поводу «Льда» свою мозговую мышцу напряги. Дело очень непростое. Нужны крутые, отмороженные, наглые и чертовски везучие головорезы…
— Наглые, говоришь, и везучие… — Зарубин задумчиво наморщил лоб, а потом поднял глаза на Воронина и улыбнулся. — Знаешь, Стас, кажется, я знаю, где тебе таких отмороженных головорезов взять!
Володя, отчаянно пыля стоптанными «кирзаками» и сбивая и без того уже стертые в кровь локти, сквозь узкий пролом по-пластунски вполз по груде кирпичного крошева в темный, воняющий затхлостью и болотом подвал почти до основания разрушенного двухэтажного жилого дома. Все, похоже, плащу совсем хана пришла: мало того, что все полы изодрал, пока по развалинам козлом скакал, так теперь еще и половину пуговиц стесал и оба рукава прорвал. Такое уже не заштопать. Кубарем скатился вниз, вляпавшись ладонью в какую-то воняющую тухлятиной жижу на полу. А, и черт с ним, не до того сейчас! Главное — старенький радиометр на поясе молчит, остальное — неважно. Грязь отмоем, а вот в какую- нибудь «горячую» дрянь вляпаться не хотелось бы. Хоть и много лет прошло после Тьмы, а все еще нет-нет да и попадаются «фонящие» участки. Дальше на север — еще хуже. Это Володя точно знал, доводилось бывать, когда еще был жив Рыжий.
Так, заметили эти уроды, куда он спрятался, или нет?! Заметили!!! Сразу несколько пуль ударили снаружи в стену, а одна, влетев внутрь подвала, с мерзким визгом ушла в рикошет. Твою ж мать!!! Володя поглядел на свой верный, с обшарпанным прикладом и цевьем и до белизны вытертый АК-74. Так, сколько в магазине осталось? Патронов десять-двенадцать, не больше. И один запасной — еще три десятка. И все. Этих там человек двадцать. Да уж, вот теперь, похоже — точно звиздец…
А ведь все так неплохо начиналось. Забрался, конечно, далековато, аж в Котово. Но зато очень удачно прибарахлился: на задворках старой автобазы нашел наполовину вросший в землю облупившийся кунг. А в нем — настоящая пещера Али-Бабы из детской книжки: набор отверток с кучей насадок в пластиковом чемоданчике, отвертка-пробник в прозрачном пластиковом корпусе и с зеленым светодиодом в
