– Предпочитаю выпить что-нибудь, – с удивлением услышала она собственные слова и потом обратилась к Брианне. – Только, прошу вас, не извиняйтесь, – сказала она чуть дрожащим голосом. – Вам не за что извиняться.
– Она и не собирается! – Сглотнув комок в горле, Мегги подтолкнула сестру к столу. – Садись! И вы все садитесь. Выпьем виски. Мерфи, поставь чайник.
Отпустив наконец плечо Шаннон, он повернулся к плите.
– Мне показалось, ты говорила про виски, Мегги.
– Да, для вас. Я буду чай. И Брианна тоже. – Она оглядела всех присутствующих. – Спиртное, я слышала, не очень хорошо для беременных и для тех, кто кормит.
– Кто здесь беременный?
Это воскликнул Роган, не сводя с нее глаз.
– Так сказал врач сегодня утром. Ну, что ты уставился на меня, Роган? Реагируй как-нибудь, черт возьми!
Он какое-то время еще смотрел на нее немигающими глазами, потом схватил в охапку и закружил по кухне.
– Господи, Маргарет Мэри! Наливай виски, Грей! Я люблю эту женщину! Надо сейчас же отметить такое событие!
– Она объявила об этом здесь специально для вас, – негромко сказал Мерфи, обращаясь к Шаннон.
–Что?
– Да, для своих сестер. Чтобы у них стало легче на сердце после того, что только что произошло.
– Для Брианны. Конечно. А что касается меня… Мерфи прервал ее:
– Не отказывайтесь от даров, которые вам преподносят, дорогая. От дружбы, от родственной любви. Шаннон стиснула руки в кулаки.
– Вы говорите со мной, как школьный учитель! Вам все время хочется поставить меня на место.
Он провел пальцами по ее подбородку. Что за идиотская привычка! Просто наглец какой-то!
– Не поставить на место, а перевести в следующий класс, – усмехнувшись, сказал он. – Где вы будете чувствовать себя лучше и понимать больше.
– Спасибо. Но я предпочитаю оставаться полуграмотной, – пробурчала она. Однако все же повернулась, взяла бокал из рук Грейсона и подошла к Мегги. – Поздравляю. Только я не знаю ни одного чисто ирландского тоста.
– Попытайтесь произнести: «Слейнтэ о дхиа дуит», – предложила Мегги.
Шаннон раскрыла было рот, но потом рассмеялась.
– Боюсь, у меня ничего не получится.
– Тогда просто «Слейнтэ», – пришел ей на помощь Мерфи. – Мегги, не мучай человека!
– Слейнтэ! – повторила Шаннон, поднимая бокал. И, вспомнив один из тостов, слышанных ею в детстве, добавила: – И желаю вам дюжину детей, Мегги, похожих на вас!
– О, это опасное пожелание, – фыркнул Грей. – Я имею в виду количество. Но сказано хорошо!
– Благодарю. – Мегги скривила губы в улыбке. – Однако не обещаю…
Глава 9
Лучшим времяпрепровождением для Мерфи было возиться с лошадьми. Работать в поле – дело обычное, постоянное, это была именно работа. Здесь же он испытывал радость, даже гордость. Впрочем, бывали и разочарования, и срывы.
Он любил держать в руках комья земли, ощущать ее под ногами. Любил ее запах, с которым смешивался аромат поднимавшихся из нее растений. Погода была и другом ему, и врагом. Он подчас разбирался в ее настроениях лучше, чем в собственных.
Дни и часы жизни он тратил на обработку земли, на то, чтобы засеять ее, собрать урожай. Это дело он знал, можно сказать, почти от рождения, знал досконально, но оно не было единственным, что он знал.
Хорошая, добрая весна, которая наступила сейчас, означала, он понимал это, что нужно будет много и тяжело потрудиться, но зато не предвещала горестей и бед, когда урожай начинает гнить на корню, а семена страдают от внезапно ударившего мороза или нашествия насекомых.
Мерфи умело управлял своим хозяйством, сочетая методы, применявшиеся еще его отцом и дедом, с новыми, о которых узнавал от людей и из книг. Вел ли он трактор по бурому полю между зелеными рядами картофельной ботвы, входил ли на рассвете в коровник для того, чтобы подоить своих белобоких подопечных, прежде чем отправить их на пастбище, – он всегда знал: труд его не случаен, не напрасен.
А вот лошадей держал ради собственного удовольствия.
В это утро он с наслаждением наблюдал за годовалым гнедым жеребчиком с широкой грудью. Тот тоже не сводил с него глаз, лениво помахивая хвостом. Они хорошо знали и понимали друг друга, и оба могли подолгу так стоять, будто играли в «кто кого перестоит». Неподалеку от них спокойно щипала траву ухоженная лоснящаяся кобыла, а ее жеребенок тем временем сосал молоко. Остальные лошади, среди которых была мать годовалого гнедого, предмет особой гордости Мерфи, насторожив уши, глядели на своего хозяина.
Он похлопал себя по карману, и гнедой понимающе мотнул головой и приблизился к нему.
