– В Дублине постараюсь купить такое же.
– Ты едешь в Дублин?
– Да, во вторник. – Она закончила одеваться, протянула руку, он помог ей встать. – Сама не понимаю, как это вышло. Я еду с Роганом.
– Значит, ты подписала контракт? – Мерфи поднял и сложил второе одеяло.
– Нет еще. Даже не прочитала его толком. Но на среду он пригласил какого-то знакомого фотографа, чтобы сделать мои снимки для рекламы. А я должна составить список картин и рисунков, которые остались в Нью-Йорке. Он хочет забрать их оттуда и устроить здесь мою выставку. К осени.
– Вот здорово! Что ж ты не сказала раньше? – Обрадовавшись за Шаннон, Мерфи приподнял ее и поцеловал. – Поздравляю! Это нужно отметить!
– Если мы снова будем отмечать, как только что, у нас не останется времени на разговоры. Он засмеялся и снова поцеловал ее.
– Я буду скучать, когда ты уедешь в Дублин, – Мерфи потерся щекой о ее волосы. – Это надолго?
– Роган сказал, мы вернемся в четверг или в пятницу. Мерфи, я действительно хочу серьезно поговорить с тобой. Я не забыла.
Они были уже недалеко от гостиницы Брианны, когда начал накрапывать дождь.
– Нам необходимо поговорить, – с нажимом повторила она.
– Я помню об этом. Но сейчас уже поздно.
– А тогда было рано? Мерфи, не хитри, пожалуйста! Давай зайдем к Брианне.
– Там мы не сможем побыть одни, – возразил он. – Кроме того, меня ждут мои двадцать три родственника. Они сегодня уже не уедут.
– Что-то вчера они тебя не очень ждали!
– Вчера было сейли. Спокойной ночи, дорогая. И помни, я тебя очень люблю.
– Спокойной ночи, Мистер Хитрец!
Во вторник утром Шаннон быстро уложилась и была готова к отъезду задолго до появления Рогана. Дожидаясь его, она не переставала думать о том, во что сама себя впутала. И не только с Роганом. Собственно, она поняла это уже вскоре после приезда в Ирландию. Новые родственники, Мерфи. Теперь еще отношения с Роганом, которые грозят превратиться в дело всей ее жизни, и что тогда? Прощай накатанная уже дорога рекламного бизнеса, где она имеет какое-то имя и определенный вес и ожидает большего.
Как бы то ни было, пришла она наконец к мудрому выводу, а провести несколько дней в Дублине не так уж плохо. Она уже несколько недель не видела нормального большого города.
– Ты не забыла зонт? – обеспокоенно спросила Брианна, увидев выставленную к дверям сумку Шаннон. – А еще одну куртку? Если погода изменится.
– Все в порядке, босс.
Брианна, смутившись, поудобней перехватила малютку Кейлу, которую держала на руках.
– Мегги тоже не любит, когда я суечусь и беспокоюсь, все ли уложила. Но выражает это гораздо эмоциональнее, чем ты. Зато Грей без меня никуда. А, вот и Роган! Счастливого пути, Шаннон. У них прекрасный дом в Дублине, а повар – просто блеск!
– То же самое он говорит о тебе, Брианна. – Роган взял сумку Шаннон, стал укладывать в багажник. – До свидания, дорогая, привет Грею, и ведите себя здесь хорошо.
Мегги, сидевшая в машине вместе с Лайамом, помахала сестре рукой.
– Не забывай принимать витамины, – напутствовала ее Брианна. – Счастливого полета.
Путь до аэропорта под свинцовым небом и непрекращающимся дождем был недолгим. По дороге Шаннон вспоминала о своем недавнем прибытии в этот аэропорт. Тогда она была как сплошной комок нервов и наполнена уже заранее чувством неприятия, даже недоброжелательностью к своей предполагаемой родне, как если бы та была виновата в том, что ей открыла мать перед смертью. Сейчас о тех чувствах не могло быть и речи – они напрочь исчезли, но напряжение осталось.
В аэропорту они избежали обычной сутолоки, потому что были препровождены к небольшому служебному самолету, принадлежавшему Галерейной Компании Рогана.
Лайам сразу потянулся к иллюминатору, Мегги откинулась на спинку сиденья, мечтая о чае и о том, чтобы скорее прошла навалившаяся на нее тошнота и слабость. Вторую свою беременность она переносила намного тяжелее, чем первую.
– Вы говорили, что много путешествовали с родителями, – заговорил Роган, обращаясь к Шаннон.
– Да, отец почему-то очень любил частые переезды. – Шаннон пожала плечами. – Моим самым первым, хорошо запомнившимся впечатлением был аэропорт в Риме. Жуткий шум, толкотня и яркие краски. Мне было около пяти лет.
Самолет тронулся с места, Лайам завизжал от восторга.
– Он больше всего любит, когда мы еще катим по земле, – нежно глядя на сына, сказала Мегги. – И когда взлетаем тоже. А потом ему делается скучно.
Господи, скорее бы уж взлететь, что ли! Может, тогда пройдет эта ужасная дурнота.
– Я тоже люблю взлет. – Шаннон прижалась лицом к щеке Лайама и вместе с ним следила за удаляющейся, рвущейся из-под самолета землей. – Теперь мы уже как птицы. Смотри! Сейчас начнем чирикать!
