Ева решила не рисковать, не вошла в дохленький на вид лифт и вместе с Рорком поднялась по лестнице. В коридор из-за дверей квартир просачивались звуки: работающий телевизор, детский плач, негромкая музыка. Но стены и двери были чистыми, как и в вестибюле. Под потолком ровно горели лампочки.
Судя по первому впечатлению, Джо Инес делал свою работу исправно.
Ева постучала в дверь квартиры 2А. Дверь открылась почти тотчас же. На пороге стоял мальчик лет десяти с падающим на лоб чубчиком по последней моде фанатов скейтборда и стаканом апельсинового сока в руке.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – откликнулась Ева. – Я хочу поговорить с Джо Инесом. – И она показала свой жетон.
Мальчик опустил стакан, глаза у него округлились от возбуждения и любопытства.
– Полиция? А почему?
– Потому.
– А у вас есть ордер или что-то в этом роде? – Мальчик прислонился к дверному косяку и с шумом отхлебнул ярко-оранжевый сок. Можно было подумать, что они все вместе сидят где-нибудь на стадионе и следят за игрой. – В кино всегда про это спрашивают.
– Твой папа сделал что-нибудь незаконное? – спросила Ева, и мальчик фыркнул.
– Да никогда! Папа! Эй! Папа, пришла полиция.
– Митч, перестань валять дурака, тебе уроки делать надо. Твоя мама сейчас… – Мужчина вышел из другой комнаты, вытирая руки о домашние штаны, и остановился как вкопанный. – Извините. Иди, Митч, посиди с близнецами.
– Ой, ну па-а-ап!
– Живо! – приказал Инес и ткнул большим пальцем себе за спину.
Мальчишка что-то проворчал себе под нос, ссутулил плечи и нехотя поплелся куда указывал отец.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Инес.
– Джо Инес? – уточнила Ева.
– Так точно.
Ева демонстративно устремила взгляд на его левое предплечье.
– «Солдадос»?
– Было дело. А что вас интересует?
– Лино Мартинес.
– Лино? – Как и у сына, глаза отца округлились. Только в них не было ни возбуждения, ни любопытства. Ева прочла в них опаску. – Он вернулся?
– Мы хотели бы войти.
Инес всеми десятью пальцами, как граблями, прочесал волосы, затем отступил на шаг.
– Я присматриваю за детьми. У моей жены сегодня встреча с подругами. Не знаю, удастся ли Митчу одному справиться с близнецами.
– Вот и не будем терять время. Когда вы в последний раз контактировали с Лино Мартинесом?
– Господи, да уж лет пятнадцать прошло. Может, даже больше. Он сбежал, когда мы еще сопляками были. Лет по шестнадцать-семнадцать.
– И с тех пор вы с ним не общались?
– Мы с ним плохо расстались. Сказали друг другу пару ласковых.
– О чем?
Его взгляд стал непроницаемым.
– Господи, да кто же это помнит?
– Вы оба были членами банды, известной своей жестокостью.
– Да. У меня осталось вот это на память, и я уж постараюсь, чтобы мои дети не повторяли моих ошибок. Я отсидел срок, но это вам и без меня уже известно. Я пил, но бросил. Завязал. Вот уже почти тринадцать лет, как я чист. Неужели вам этого мало? Сколько лет должно пройти, чтобы вы перестали ко мне цепляться?
– Почему Лино сбежал?
– Я думаю, хотел вырваться отсюда. Они со Стивом – Стивом Чавесом – сказали, что хотят податься в Мексику. Может, и подались. Я только знаю, что они сбежали вместе. С тех пор я их не видел и не слышал.
– Вы ходите в церковь? – задала следующий вопрос Ева.
– А вам-то что? – Под пристальным взглядом Евы он тяжело вздохнул. – Стараюсь не пропускать по воскресеньям.
– Вы посещаете церковь Святого Кристобаля?
– Да, конечно, это… О, вы насчет священника! – На лице Инеса отразилось облегчение. – Того, что умер во время заупокойной службы по старому мистеру Ортицу. Я не смог прийти, у нас прорвало водопровод на пятом этаже. Вы опрашиваете всех прихожан или только тех, кто входил в банду?
– Вы знали Флореса? – не отвечая, продолжала Ева.
– Да нет, почти не знал. Видел его, конечно, время от времени. По воскресеньям мы ходим к девятичасовой мессе. Моей жене нравятся проповеди отца Лопеса, а я не против: по крайней мере, обычно он бывает краток.
– Ваши дети не посещают молодежный центр?
– Митч без ума от скейтборда. Плевать он хотел на командные игры, по крайней мере, сейчас. Близнецам всего пять, и они… – Тут из дальней комнаты донеслись вопли и визг. Инес мрачно усмехнулся. – В данный момент мы держим их на коротком поводке.
– Как насчет Пенни Сото?
Инес отвел глаза.
– Да, она все еще живет тут по соседству, – проговорил он с прохладцей. – Но мы разошлись в разные стороны. У меня семья, хорошая работа. Я давно уже не ищу неприятностей себе на голову.
– А что за неприятности были у Лино Мартинеса, когда он сбежал?
И опять Ева прочла ответ в его глазах: осведомленность, страх, досаду.
– Тут я ничем не могу вам помочь. У Лино вечно были какие-нибудь неприятности. Послушайте, я не могу оставить этих троих, – Инес мотнул головой назад, – без присмотра. Я ничего не знаю о Флоресе, а что касается Лино… Это единственное, что нас связывало. – Он похлопал по татуировке. – Придется мне попросить вас уйти. Я должен присмотреть за мальчиками, пока они друг друга не поубивали.
– Тут что-то есть, – заметила Ева, когда они вышли наружу. – Что-то случилось, и это что-то заставило Лино дать деру много лет назад.
– По-твоему, Инес не знает, что Лино вернулся?
– Мне так не показалось. Он хочет оставить прошлое позади, злится, когда оно его цепляет. Честно говоря, не могу его за это винить. В этом смысле он похож на Терезу. Построил себе новую жизнь и хочет ее удержать. И тут появляется Лино. – Ева забралась в машину и устроилась поудобнее. – И тут появляется Лино, – продолжала она, когда Рорк сел за руль. – Препятствие, напоминание, камень на шее, называй, как хочешь. Лино – символ прошлого, прошлых ошибок, неприятностей, отбрасывающих тень на новую жизнь. Правда, он мертв, но для этих двоих… его смерть ничего не меняет.
Рорк выехал со стоянки и направил машину к дому.
– Если то, что заставило Лино дать деру из Нью-Йорка, было делом достаточно крупным, мы это найдем. Надо провести медийный поиск того времени, оно и обнаружится.
– Может быть. Но знаешь, что? У матери не было в глазах того выражения, что у Инеса. Ну, вот этого, знаешь: «О черт, ну вот опять это дерьмо». Почему она не знала? Она считала, что он уехал, чтобы разбогатеть и стать важной шишкой, а не потому, что бежал от чего-то. А может, мне просто показалось? – Ева устало потерла глаза. – Чувствую что-то, но реакции противоречат друг другу. Все, с кем я ни поговорю, реагируют по-разному. Надо все это дело обдумать и рассортировать.
– Ты все больше узнаешь о том, каким он был.
– Мне нужна официальная идентификация. Чтобы все было по закону, по протоколу. Но ты прав: я
