— Успокойтесь, успокойтесь, — сказала Муми-мама. — Торт остался тортом, просто он изменил очертания Но её никто не слушал.
Снусмумрик засмеялся.
Снифф, который решил, что смеются над ним, вылез из-под матраса и закричал:
— Плевать мне на все ваши торты, раз это только в честь Муми-тролля, а вовсе не в мою! И никто из вас не думает о котятах, которые любят сливки! Я ухожу за своим котенком, он единственный, кто меня понимает!
Снифф отодвинул одеяло и скрылся.
— Какой ужас! — воскликнула Муми-мама. — Я должна была сказать, что торт ещё и в честь моего любимого Сниффа… Как же я так оплошала?
— Теперь надо постараться его чем-нибудь порадовать, — серьёзно сказал Муми-папа.
Муми-мама кивнула. Она решила подарить ему бабушкины изумруды. Можно было бы из них сделать прелестный ошейничек для котёнка… Снусмумрик приподнял одеяло и выглянул наружу.
— Может, мне пойти поискать его? — спросил он.
— Подожди немного, — посоветовала мама. — Возможно, он испугается и сам вернётся обратно.
— И что? — спросил Ондатр. — Так никто и не проявит интереса к тому, как я выгляжу?
— Нет, — отрезал Муми-тролль. — Есть много других забот.
Снифф был так огорчён и так рассержен, что позабыл, что надо бояться, пока не оказался в самой середине леса. Деревья выглядели так, точно они были вырезаны из красной бумаги. Они не отбрасывали тени. Земля раскалилась.
С замирающим сердцем он шёл по лесу и думал о том, как всё плохо обернулось. Вот сидят они там в гроте и поедают свои противный торт, а он, Снифф, один-одинёшенек на всей земле, и он не спрятался в гроте, хотя и ему очень страшно.
— А-а! — мысленно махнул он на них лапой. — Наплевать на всё. И на комету. И на котёнка. На всё на всё.
И тут перед ним появился котёнок с задранным хвостом.
— Привет, — сказал Снифф и прошёл мимо. И тут же почувствовал, как что-то мягкое трётся о его колени.
— Ах, это ты! — холодно произнёс Снифф. — Ты обещал прийти и не пришёл. А теперь мне на тебя плевать.
— Брось сердиться, — сказал котёнок. — Попробуй, какой я мягонький.
Снифф молчал. Котёнок начал мурлыкать. Его мурлыканье было единственным звуком, который слышался в безмолвном лесу.
Снифф огляделся. И вдруг у него задрожали коленки. Дороги не было. Только мох и мох. Он не мог определить, в какой стороне находится грот.
Никому не хотелось есть торт, тем более что там постоянно попадались волоски. Ондатр сидел в тазу с тёплой водой и отмокал от крема. Проходили последние минуты.
— Который час? — спросил Муми-тролль.
— Двадцать пять минут девятого, — сказал Муми-папа.
— Я должен пойти разыскать его, — сказал Муми-тролль. — Дай мне с собой часы, чтобы я мог проследить время.
— Нет-нет! Не ходи! — разволновалась фрёкен Снорк.
Но мама возразила:
— Нет, пойти надо. Будь, пожалуйста, осторожен.
Муми-тролль скрылся за одеялом. В воздухе стоял нестерпимый жар.
Муми-тролль носился взад и вперёд по берегу и громко звал Сниффа. Время от времени он смотрел на часы. Часы показывали тридцать одну минуту девятого. У него оставалось ещё одиннадцать минут.
Муми-тролль направился к красному лесу. Он пробегал семь шагов, потом начинал звать Сниффа. И снова семь шагов — и так далее.
И вот до него откуда-то издали донёсся слабый голосок. Муми-тролль сложил ладошки рупором и закричал изо всех сил:
— СНИФФ!
И малышка Снифф снова откликнулся, только уже гораздо ближе. Они бежали навстречу друг другу. Встретились. Не говоря ни слова, помчались к гроту. Котёнок бежал за ними. А комета всё приближалась и приближалась, направляясь к замеревшей в страхе долине.
Оставалось шесть минут… Бежать по песку было трудно. Они продвигались медленно, как в кошмарном сне. Глаза обжигал нестерпимый зной, в горле совсем пересохло. Но вот и гора. Там наверху стояла Муми-мама, что-то кричала и махала лапами. А они лезли и лезли наверх. Оставалось три минуты! И вот они уже в гроте. А там темно и прохладно, и горит керосиновая лампочка, как будто ничего и не случилось.
— Позвольте мне представить вам моего котёнка, — сказал Снифф дрожащим голосом.
А Муми-мама поторопилась отозваться:
— Какой прелестный котёночек!.. А знаешь, я подумала, что я подарю тебе бабушкины изумруды, чтобы поприветствовать твоё возвращение. Но в суматохе я просто совсем об этом забыла… Мне показалось, что можно сделать из них ошейничек для твоего котёнка…
— Изумруды! — воскликнул Снифф. — Фамильные! Моему котёнку? Ой, как же я счастлив!
В эту самую секунду комета пронеслась над Землёй. Керосиновая лампа упала в песок и погасла. Было ровно сорок две минуты и четыре секунды девятого.
За одеялом, пропитанным подземным подсолнечным маслом, что-то ярко вспыхнуло, но в гроте было темно. Все забились в самый дальний угол и слушали, как по ванне на крыше барабанит метеоритный дождь.
Ондатр так и застрял в тазике, в котором он отмокал. Хемуль лёг животом на свой альбом с марками, чтобы его опять как-нибудь не унесло.
Гора ходила ходуном, комета ревела, точно ужасалась самой себе, а может быть, это кричала Земля…
Они сидели неподвижно, тесно прижавшись друг к другу. Время тянулось чудовищно медленно. И вдруг всё замолкло. Они прислушивались и прислушивались. Но снаружи было действительно тихо.
— Мама, Земля кончилась? — спросил Муми-тролль шёпотом.
— Всё кончилось, — сказала мама. — Я не знаю, что с нами, но во всяком случае всё кончилось.
— Кончилось, но это не конец, — попытался пошутить Муми-папа.
Снорк засмеялся. И опять наступила тишина. Мама подняла и засветила керосиновую лампу. При её слабом свете все увидели, что котёнок сидит и преспокойно умывается.
— Ой, как было страшно, — сказала фрёкен Снорк. — Я больше ни разу в жизни не взгляну на часы.
— А сейчас мы ляжем спать, — сказала Муми-мама. — Мы больше не будем говорить о комете и даже думать о ней. И никто пусть не выглядывает наружу. Мы посмотрим завтра утром.
Когда они все улеглись и натянули одеяла до самого носа, Снусмумрик достал губную гармошку. И после того как он обнаружил, что звуки вернулись, и тихие и громкие, он заиграл колыбельную песню. Муми-мама знала эту песенку, и она тихонько запела:
