почувствовал, как Янус напрягся, узнав его. Смуглый человек, коренастый и высокий, говорил с итарусинским акцентом. Маледикт встал и улыбнулся.
— Должно быть, вы Данталион, обиженный и презренный родственник Ворнатти.
— А вы — Маледикт, — проговорил Данталион, чуть расширив глаза. — Вы — темный рыцарь двора Ариса? Хнычущий юнец с мечом, который слишком хорош для него?
Ладонь Маледикта опустилась на рукоять меча. Маледикт не отдернул руку, хотя за спиной Данталиона замаячил Эхо.
— Янус, будь любезен, постарайся в следующий раз не приводить к нам всяких зануд. — Несмотря на небрежность слов, Маледикт ощущал, как в его крови все сильнее бьются крылья, подстегиваемые гневом на то, что кто-то посмел помешать столь редкому мигу удовольствия. Он понимал, что должен соблюдать осторожность. Данталион и Эхо представляли собой дуэт, который не сулил ничего хорошего.
— Катамит моего дядюшки, — проговорил Данталион. — Я слышал, что о тебе болтают сплетники. И даже почти верил им, но ты, оказывается, и вовсе не заслуживаешь моего клинка.
За ними наблюдали другие завсегдатаи — моряки и случайные аристократы. Опухшие, отупевшие лица их заметно оживились.
— Мэл, — Янус сжал другу запястье, — ты не должен.
— Но я хочу, — ответил Маледикт. Он стоял, не сводя глаз с Данталиона, и сам уловил в своем голосе мечтательные нотки — абсент, хоть и с опозданием, начал действовать. В тот миг Маледикт желал только одного — услышать звон стали. Он с наслаждением ощущал, как Ани расправляет кольца своей ненависти, как их тепло просачивается сквозь его кости.
— Ищешь предлог? — спросил Данталион, — и нанес удар. Янус попытался перенаправить движение, но Данталион оказался слишком близок — и слишком быстр. Маледикт перехватил его кулак. В глазах Данталиона, оценившего такую стремительность, мелькнуло сомнение.
— Довольно, — проговорил Маледикт, отпуская руку Данталиона. — Быть может, дуэль?
— Нет, — отрезал Янус, вставая между противниками.
— Никогда не думал, что ты трус, Иксион, — процедил Данталион. — А я-то собирался насадить тебя на меч вслед за этим юнцом.
Быстрым скупым движением, увернувшись от Януса, Маледикт выхватил меч.
— Сначала тебе придется разобраться с этим, как ты выражаешься, юнцом, — сказал он.
— Мэл, — тихо заговорил Янус. — Мне это все не нравится. Здесь за версту несет расчетом. Эхо тебя провоцирует…
Маледикт лишь ухмыльнулся в ответ.
— Плевать. — Он гадал, что такого Янус увидел в его лице, что так побелел, но отбросил размышления в волне эйфории. Избавиться от очередной шавки, пытающейся ухватить его за пятки, — соблазн был слишком велик, чтобы противостоять ему.
— Как думаешь, нам лучше выйти? — спросил он у Данталиона.
Данталион отрицательно покачал головой.
— Булыжник весь мокрый от росы, а в переулках полным-полно тех, кто положит конец нашему развлечению ради наших денег. Будем придерживаться традиции и дуэльных площадок в парке.
Янус опять схватил Маледикта за руку и удержал, когда тот хотел последовать за Данталионом.
— Это ловушка, Мэл. — Будто в подтверждение слов Януса, Маледикт заметил, как Эхо скользнул прочь — по-видимому, считая свое задание выполненным.
— Неважно, — проговорил Маледикт, гладя Януса по щеке. — Разве ты не понимаешь? Если не теперь, то позже. Данталион хочет смерти нам всем.
— Но теперь, когда ты почти пьян от абсента…
— Не от абсента, а от крови, — шепнул Маледикт на ухо Янусу и рассмеялся, увидев выражение его лица. В его сознании уже шелестели черные перья. Маледикт вырвался от Януса и вышел вслед за Данталионом в серые рассветные сумерки.
Заря омывала собравшихся в парке людей жемчужным сиянием, вытягивала, истончала тени. Маледикт стоял напротив Данталиона, обнаженный меч лениво покачивался в его руке.
Данталион склонился и неторопливо заговорил. Его слова потонули, отделенные от короля расстоянием, однако лицо Маледикта помрачнело. Все это Арис наблюдал из стоявшей неподалеку кареты; и еще он видел, как на дальнем плане в бешенстве расхаживал туда-сюда Янус. Он подался вперед, но Маледикт оттолкнул его, не сводя взгляда с клинка Данталиона.
Эхо был прав, думал Арис. Маледикт действительно собирался драться с Данталионом на дуэли, выставлять напоказ свое неповиновение. И все же, пока противники сближались, Арис ловил себя не на размышлениях о незаконности происходящего, а на осознании чудовищного неравенства их шансов. Маледикт едва доставал до плеча коренастому, атлетически сложенному Данталиону.
Эхо опустился на сиденье рядом с Арисом, не скрывая улыбки. Меч Данталиона был итарусинской работы, тяжелый и загнутый, длиной в человеческую руку. Оружие дикаря. Темный, тонкий клинок Маледикта казался по сравнению с мечом Данталиона детской игрушкой, пусть дьявольски острой.
Данталион шагнул вперед — и дуэль началась.
— Не вмешаться ли нам, сир? — спросил Джаспер. — Пока они не зашли слишком далеко?
— Мы всегда успеем крикнуть «стоп», — попытался переубедить его Эхо. — Мне любопытно, на что способен Маледикт.
Арис кивнул, не отрывая взгляда от двух фигур на поляне. Маледикт издал горловой звук, и у короля волосы зашевелились. Люди так не смеются — так клекочут птицы, что клюют плоть сраженных на поле брани воинов. Данталион поспешно отступил, когда Маледикт сделал выпад — проворно, словно взмывший в небо ворон.
Данталион парировал. Его громадный изогнутый меч попусту рассек воздух. Клинок едва задел лишь черные трепещущие рукава Маледикта.
Маледикт протанцевал вперед, скользнул лезвием вдоль клинка Данталиона, высекая искры из разгневанного металла, и завершил выпад небольшим маневром, едва не задев плечо итарусинца. Данталион отскочил, перегруппировался и снова бросился в бой, нападая, парируя, стремясь пронзить мечом хрупкую фигурку Маледикта.
Данталион обливался потом; теперь собственная мышечная масса ему только мешала. Маледикт казался неуловимым словно тень. Его клинок дрогнул, потом решился — Маледикт сделал выпад, выбросил вперед меч — и уклонился от ответного рубящего удара. Его клинок принял взлетевший меч Данталиона, не прогнувшись. Арис выдохнул, не сводя глаз с предельно сосредоточенного лица Маледикта; он понял, что Данталион проиграет. Понял, что умения Маледикта вполне позволяли ему убить Ласта, да и вообще любого человека.
— Остановить, — скомандовал Арис.
Маледикт рванулся вперед, поднырнул под взмах Данталиона и прижал клинок к его горлу. В последний миг итарусинец отпрянул, и лезвие оставило на его шее лишь тонкую красную полоску.
— Именем короля, — возгласил гвардеец, подстегивая коня и выезжая на поляну. — Остановиться!
Маледикт отпрянул за пределы меча Данталиона и проговорил, яростно оскалив зубы:
— Твое спасение. — Он расправил руки словно крылья, как бы приглашая Данталиона нанести удар. — Выходит, ты слишком труслив, чтобы довершить начатое?
Данталион бросился на него, и Маледикт понемногу отступал, пока противник не начал терять равновесия. Когда клинок скользнул мимо, юноша вытянул руку, схватил Данталиона за предплечье и прижал к своему телу, сделав его меч бесполезным. Ловкими пальцами Маледикт нащупал нужную точку на локте итарусинца. Тот вскрикнул и выронил клинок.
Арис облегченно вздохнул, увидев, что битва выиграна столь искусно. Но тут Маледикт повторно прочертил мечом уже знакомую линию на вздутой шее Данталиона.
На сей раз кровь не потекла тонкой струйкой, а хлынула. Маледикт отпустил руку Данталиона и схватил его за волосы, запрокинул голову назад, делая кровавую улыбку еще шире. Кровь брызнула в лицо Маледикту, залила его рубашку, меч, дымящимися каплями окропила свежую весеннюю траву.
