потрясенный до глубины души поведением Мирабель на похоронах. Они вовсе не ждали, что Мирабель придет — думали, она надежно заточена в деревне. Однако выкидыш, случившийся у Брайерли Вестфолл, заставил все семейство, а следовательно, и Мирабель, задержаться в городе.
Теперь похороны были уже не те, что прежде. Когда умерли боги, людям некого стало поражать своим благочестием, кроме себя самих, потому мало кто пришел попрощаться с бароном: Мирабель, Эхо, два представителя двора, похожих друг на друга, как две капли воды, и поверенный Ворнатти, Беллингтон. Не было никакой церемонии; лишь двое кладбищенских рабочих засыпали могилу, находившуюся возле церкви (которая в последнее время служила зернохранилищем), напротив громадных каменных кресел богов, поросших сорной травой.
И лишь когда могила была почти засыпана, Мирабель прошептала:
— Ты убил его. Чтобы помешать нашему браку. Прежде я бы все разделила с тобой — а теперь посмотрим, какие слухи мне Удастся распустить и как быстро тебе откажут в радушном приеме при дворе.
— Только попробуй, и я тут же выскажу соображения по поводу своевременного выкидыша Брайерли, и по поводу того, что у тебя был доступ к «Шлюшкиному другу», и по поводу ненависти к деревенской жизни. Всем известно твое прошлое, очерненное убийством, а мое — нет, — парировал Маледикт.
— Ублюдок, — зашипела Мирабель, дрожа от отчаяния и негодования; и вдруг лицо ее просветлело, так же внезапно, как луч солнца выглядывает из-за облака. — Я заключу с тобой сделку. Мы будем хранить тайны друг друга, советоваться друг с другом и держаться вместе…
— Нет. Я уже заключил одну опасную сделку, и теперь у меня пропало желание заключать другие.
Мирабель сдавленно зарычала — поистине звериным рыком, Маледикт бросил на нее опасливый взгляд.
Она мило улыбнулась и, взяв себя в руки, произнесла с прежней учтивостью:
— Мэл, запомни, какой я была в миг, когда ты с презрением отверг меня. Я уже говорила тебе прежде — я не глупее тебя и отличаюсь не меньшей целеустремленностью. Я действовала слишком мягко — теперь с этим покончено. Я намереваюсь всё сравнять с землей. Я знаю, чего ты страшишься…
Маледикт с силой встряхнул Мирабель, охваченный внезапной яростью, которую вызвали ее неопределенные угрозы, но вместо испуга, который юноша надеялся увидеть, интриганка рассмеялась, словно происходящее ее позабавило.
— Какой дикарь, — проговорила она. — Ты всегда используешь бездумную силу, когда можно прибегнуть к другим средствам?
В их сторону стали оборачиваться, и Маледикт почувствовал, что застрял на полпути: он не хотел отступать, сдавая ей раунд, и в равной же степени не желал привлекать к себе внимание Эхо. Джилли взял юношу под локти, и Маледикт, используя это обстоятельство как предлог отпустить Мирабель, ослабил хватку. Женщина подалась вперед, сокращая расстояние, которое Маледикт пытался увеличить, отступая, но наткнулся на стоявшего сзади Джилли.
Мирабель поцеловала юношу в губы, обдав таким холодом, что он вздрогнул. Когда она покидала кладбище, ее гнев выдавали лишь сжатые в кулаки руки. Маледикт повернулся, заметив, как Джилли что-то тихо шепнул кучеру, и тот ускользнул прочь. А потом все закончилось, и они вернулись домой; Джилли сам правил, сидя на козлах.
— Ты послал кучера следить за ней? — спросил Маледикт.
— Очень уж у нее был решительный вид. Я хочу знать, куда она отправилась, — ответил Джилли.
— Ты прав, — одобрил Маледикт. Он попытался скрыть свое беспокойство за раздражительностью, возможность продемонстрировать которую представилась незамедлительно: открылась, предварительно громко скрипнув, входная дверь, и раздался голос Ливии, исполнявшей обязанности дворецкого.
— Ну, кто еще там? Все ваши карточки и цветы, вся эта суета из-за какого-то старика…
— Это Беллингтон, — сказал Джилли, выглядывая в коридор. — А ним Эхо. — Он поставил бокал, звякнув о поднос. — Учитывая столь внезапную смерть Ворнатти, неприязнь к тебе Ласта и яд, которым брызжет Мирабель, можно заключить, что Эхо наверняка будет искать зацепки для обвинений.
— Я не боюсь Эхо, — заявил Маледикт.
— И напрасно. Среди его приспешников — не только сброд Особого отряда, но и влиятельные люди вроде Вестфолла и Ласта. Даже Арис к нему прислушивается.
— Так каков твой совет? — спросил Маледикт.
— Выслушай из уст Беллингтона завещание, да смотри не перебивай и не отпускай колкостей. По возможности держи рот на замке и притворись скорбящим. Пожалуйста. Или Эхо бросит тебя за решетку. — Джилли проводил Маледикта до коридора. Из библиотеки он слышал, как Эхо и Беллингтон обмениваются высокопарными фразами.
— Я мог бы навсегда избавить нас от его опасного присутствия, — проговорил Маледикт. — Подсыпать что-нибудь в вино — кое-какие яды из моих запасов не имеют совершенно никакого вкуса. Не составит труда…
— Нет, — вскрикнул Джилли. — Ты спятил? — Он заговорил едва слышным шепотом. — И вообще, додумался говорить об отравлении, когда Эхо совсем рядом.
— Он не более чем человек, а не какое-нибудь мстительное создание темного божества, — сказал Маледикт. Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.
К тому времени, как Джилли поборол несвоевременное желание рассмеяться, Маледикт уже здоровался с гостями, приветствуя Эхо первым, соответственно рангу.
— Лорд Эхо, что привело вас сюда? Трудно представить себе, что вы намерены засвидетельствовать покойному Ворнатти почтение, которого не испытывали к нему при жизни.
Темные глаза Эхо сузились.
— Я нахожу странным тот факт, что Ворнатти взял вас в свой дом, а его внезапную кончину — очень и очень подозрительной.
— В сердечных делах непросто разобраться, — ответил Маледикт. — Симпатия барона ко мне и остановка его сердца в равной степени необъяснимы. Однако если это доставит вам удовольствие, можете вместе со мной присутствовать при оглашении завещания.
В разговор включился дородный Беллингтон, до сих пор раскачивавшийся на каблуках.
— Если вы желаете, чтобы лорд Эхо ознакомился с содержанием документа, у меня нет никаких возражений.
Пока Беллингтон извлекал завещание из потрепанного кожаного чемоданчика, Маледикт уселся и приготовился слушать. Поверенный закашлялся, побагровел от напряжения.
— Вы уже знакомы с завещанием усопшего барона?
Стук в дверь не дал Маледикту ответить и вызвал недовольное ворчание Эхо.
— Ваши слуги не знают своего места.
Он резко распахнул дверь, напугав Ливию.
За ее спиной стоял Янус, облаченный в цвет, который при дворе называли лазурью Ласта. Эхо передразнил испуганную гримасу Ливии и отступил.
— Вы решили нанести визит в скорбящий дом? — Лицо Маледикта засветилось улыбкой, Беллингтон снова кашлянул.
— Меня послал Арис, — ответил Янус, отвешивая полупоклон в сторону Эхо, — чтобы передать свои соболезнования. — Юноша протянул письмо, опечатанное синей с золотыми краями лентой. Эхо потянулся к бумаге, но Маледикт его опередил.
— Сначала вы суете свой нос в завещание, теперь — в мою переписку? Как убийственно скучна должна быть ваша жизнь, Эхо, если вы так интересуетесь моей. — Он взял послание, Янус склонился и коснулся губами пальцев Маледикта. — Он ожидает ответа, мой темный рыцарь.
Беллингтон поднялся со своего кресла:
— Быть может, мне следует прийти позже…
— Сядьте, — скомандовал Маледикт, — начинайте читать. Давайте узнаем последние соображения
