– Пойдемте наверх, мистер Дивейн.
Мгновение Прескотт размышлял. Дама в черном по имени Люси, кусая губы, с несчастным видом смотрела на своих ссорящихся подруг. Джинни в ужасе заламывала руки. Казалось, она, того и гляди, расплачется от досады.
Дженел готова была разразиться еще одной гневной тирадой. Было видно, что нервы у Эдвины натянуты как струна. Судя по тому, что дамы общались друг с другом без особых церемоний, несмотря на нешуточную словесную перепалку, они, вероятий, были очень близки и даже, может быть, по-своему любили друг друга.
Прескотт счел разумным не вмешиваться в их взаимоотношения. Кивнув Эдвине, он предложил ей руку, и они вместе направились к лестнице.
Дженел, расправив плечи, с грозным видом загородила им дорогу.
– Я костьми лягу, но помешаю вашему плану!
Глава 9
За всю свою жизнь Эдвина ни разу никого не ударила. Однако в этот миг ее охватила такая злость на Дженел, что у нее просто руки чесались.
Поймав себя на этой мысли, Эдвина ужаснулась. Как она может даже думать о подобных вещах?! Ведь она совсем не такая, как ее свекровь. От воспоминания о пощечине Эдвина залилась краской стыда.
Продолжая тяжело дышать, она то сжимала, то разжимала кулаки. У нее появилось ощущение, что она находится на боксерском ринге и противник наносит ей удар за ударом, швыряя ее то на сетку, то в угол.
Она должна действовать решительно и положить этому конец. Прощание подруг и без того затянулось.
Эдвина повернулась к Джинни и, качая головой, сказала:
– Знаю, что тебе неприятно видеть, как мы ссоримся, Джинни, но даже ради тебя я не намерена сносить нападки Дженел и ее змеиный язык. – Сказав это, Эдвина снова повернулась к Дженел и со спокойным достоинством заявила: – Учитывая все это, мне не остается ничего другого, как воспользоваться своим правом президента и исключить леди Дженел Бланкетт из членов общества.
Ошеломленная Дженел попятилась назад.
– Ты не посмеешь!
– К сожалению, ты не оставила мне выбора. – Переведя взгляд на Джинни и Люси, Эдвина спросила: – Вы поддерживаете данное предложение?
Наступила гробовая тишина.
Прескотт пододвинулся к Эдвине и, наклонившись, прошептал ей на ухо:
– Часто приходится жалеть о том, что сделано сгоряча. Поверьте мне на слово: я знаю это из собственного опыта.
Эдвина опустила глаза.
– Вы не понимаете.
– Я только хочу напомнить вам, что, вне всяких сомнений, это очень серьезное решение, которое следует принимать только в спокойном состоянии, после долгих размышлений, а не сразу после того, как вас вывела из себя старая карга, слишком много о себе возомнившая.
– Вы не знаете, Прескотт, это не единичный случай… – Эдвина не могла ему всего объяснить и только покачала головой.
Прескотт обвел взглядом присутствующих дам и проникновенно сказал:
– Мне больно видеть, что самое жгучее желание свекрови Эдвины сбывается.
– О чем вы? – с интересом спросила Джинни, ближе подходя к мистеру Дивейну.
Эдвина подняла на него удивленные глаза. Прескотт шумно вздохнул.
– Слышали бы вы, какие нелицеприятные вещи она говорит о вашем уважаемом обществе. Она утверждает, что его члены и организаторы – «синие чулки», чванливые, лишенные изящества женщины, чья заурядность толкнула их на создание общества, ставящего своей целью повсеместно насаждать вульгарность и вопиющую безвкусицу.
– О нет! Она не могла такое сказать про нас! – ахнула Джинни.
Ошеломленная услышанным, Эдвина заткнула уши.
– Прошу вас, не повторяйте за ней эти ужасные вещи!
Но Прескотт не унимался и, не обращая внимания на слова Эдвины, вдохновенно продолжал:
– Вдовствующая графиня называла вас идиотками с искаженным понятием о милосердии, прикрываясь которым вы общаетесь с отбросами общества и всякими подонками.
Лицо Дженел вспыхнуло от негодования.
– Она смела поносить мою программу преобразования тюрем? Да известно ли ей, сколько женщин с нашей помощью прошли обучение различным профессиям, с тем чтобы после выхода на свободу честно зарабатывать себе на жизнь?
Подняв глаза, Эдвина горячо прошептала:
– Это был камень в мой огород. Ни к одной из вас это совершенно не относится…
