леди Росс, Прескотт.
Прескотт откинулся на спинку зеленого дивана.
– Что вы имеете в виду?
– Вам нужно что-то предпринять, чтобы она не чувствовала себя скованно в вашем присутствии. Если она не будет общаться с вами естественно и непринужденно, вам не удастся создать впечатление счастливой влюбленной пары.
Озадаченный Прескотт почесал лоб.
– Очевидно, у этой дамы нет актерского опыта. Возможно, ваша Фанни может дать ей несколько советов.
У доктора Уиннера покраснели щеки.
– Она не «моя» Фанни. – Он повернулся и стал вышагивать взад-вперед по комнате.
– Нет – так будет.
Уиннер остановился и поднял на Прескотта блестящие орехово-коричневые глаза.
– Вы так думаете?
– Вне всяких сомнений.
В глазах доктора промелькнула тревога.
– Но я не богат, Прескотт…
– Похоже, эта женщина не нуждается в материальной поддержке. Более того, заметно, что она серьезно вами интересуется.
У доктора Уиннера был вид радостного школьника, которого отпустили на летние каникулы.
– Признаюсь, я надеялся на это…
– То, что Фанни влюблена в вас, видно невооруженным взглядом. – Прескотт вздохнул и грустно добавил: – Не то, что Эдвина…
Уиннер нахмурился:
– Вы должны что-то с этим сделать, Прескотт. Хотя леди Росс выдали замуж родители, она очень глубоко привязалась к своему супругу. Последние дни перед его кончиной она почти не отходила от его постели. Не спала ночами, ничего не ела. Леди Росс была по-настоящему ему предана и верна. В наше время такая горячая преданность – большая редкость для женщины. – Доктор Уиннер шумно вздохнул. – Леди Росс – тонко чувствующая натура, способная на сильные прочные чувства. Об этом говорит то, что она не допускает даже мысли о повторном замужестве. Не сомневаюсь, что ей нелегко было пойти на эту интригу.
– Такой даме, как она, это было, конечно, нелегко. Что нельзя сказать обо мне – ветреном, легкомысленном сопровождающем замужних дам…
Уиннер взглянул на него с упреком:
– Не драматизируйте, Прескотт.
Шумно вздохнув, Прескотт кивнул:
– Да, думаю, надо что-то с этим делать… – Вдруг в голове у него промелькнула одна мысль. – Я поговорю с ней. Посмотрим, что у меня получится. – Он улыбнулся. – Надеюсь, меня посетит вдохновение.
Фанни крутилась вокруг своей клиентки.
– Я велела вам проявлять сдержанность со своим женихом, а не шарахаться от него как от чумного!
Не глядя на Фанни, Эдвина бесстрастно заметила:
– У нас прекрасные взаимоотношения.
– Вы хотите удержать жениха или нет?
– Конечно, хочу.
– Кому нужна такая невеста, как вы? Скованная, которая сидит и молчит, будто кол проглотила. Холодная как ледышка. Обаятельная, как солдат в юбке!
– Хорошо, я поняла, что вы имеете в виду. – Эдвина посмотрела на свое платье, пытаясь объяснить: – Наверное, в этом платье я не чувствую себя… самой собой. Все кажется таким искусственным, таким… фальшивым…
Было заметно, что Фанни раздражена.
– Это всего лишь фасад. Вы сами не меняетесь. В этом и заключается красота: вы держите под контролем то, как вас воспринимают другие.
– Я хочу, чтобы обо мне судили по тому, что у меня здесь, – Эдвина прижала руку к груди, где было сердце, а затем приложила ее к виску, – и здесь. А не по форме моих бровей. Говоря по правде, я отношусь к типу женщин, которые ценят эти вещи больше, чем броскую внешность.
Подбоченясь, Фанни спросила, подняв бровь:
– А к какому типу женщин, по-вашему, отношусь я?
Эдвина побледнела.
