– А это значит, миледи, что относительно меня вы можете быть спокойны – я не собираюсь настаивать в дальнейшем на продлении нашей помолвки.
Это заявление Прескотта как ножом полоснуло ей по сердцу. Оно подействовало на Эдвину гораздо сильнее, чем пощечина, полученная от ее достопочтенной свекрови.
Не глядя на Эдвину, Прескотт предложил ей руку и сказал:
– Мне нужно съездить в Андерсен-Холл, чтобы проведать малышку Иви. Я уже давно не был в приюте. Не сомневаюсь, доктор Уиннер также хочет услышать от меня рассказ о том, как продвигается наше с вами дело. Вы поедете со мной?
С тяжелым сердцем Эдвина взяла Прескотта под руку и пошла рядом с ним. Ей внезапно показалось, что солнце светит не так ярко, а птицы щебечут не так весело, как раньше.
Глава 20
Эдвина раздвинула шторы и посмотрела в окно, надеясь увидеть Прескотта. После вчерашнего разговора во время прогулки в Гайд-парке ее не покидало тревожное чувство. Нельзя сказать, что они поссорились. Но на обратном пути оба не проронили ни слова, и это молчание действовало на Эдвину удручающе, если не сказать больше.
На самом деле она сама во всем виновата. Ничего удивительного, что у него сложились такие убеждения – они явились отражением его жизни. Какое она имеет право подвергать сомнению правильность его мнения? Однако в глубине души у Эдвины жила уверенность, что из Прескотта выйдет замечательный отец. И муж, раз уж на то пошло. Он такой понимающий, внимательный и такой добродушный… Она была уверена, что стоит его немного приободрить…
Господи, о чем она думает? Не собирается же она и в самом деле выходить за Прескотта замуж! Однако стоит ему назвать по имени другую женщину, она буквально места себе не находит от ревности. Наверное, она помешалась от постоянных размышлений о шантажисте. Скорее всего так и есть. Иначе с чего бы ей так терзать себя из-за всякой ерунды?
Однако нельзя было не признать, что за время их короткого знакомства дружба с Прескоттом стала очень много значить для Эдвины. Ее ни на миг не покидало ощущение, что она знала его всю жизнь. Возможно, это чувство появилось из-за того, что, прежде чем встретиться с Прескоттом, она в течение многих дней изучала, что он собой представляет. Но результат ее исследования едва ли хоть чуть-чуть отражал богатство и сложность натуры Прескотта Дивейна…
Дверь в голубую гостиную отворилась, и в дверном проеме показалась голова Джинни.
– Ах вот ты где, дорогая моя! – Шурша светлыми кружевными юбками, Джинни подошла к Эдвине. – Прячешься от юных особ, атаковавших наше общество?
– Ах… Ну да. – Эдвина поспешно отвернулась от окна и опустила штору. – Гм… Я не представляла, что их окажется так много.
– Неудивительно: мы можем предложить им то, что они больше нигде не смогут найти – надежный причал, где их будут воодушевлять на исследования запретных для них тем. Несколько барышень, кажется, очень интересуются общественными работами, которые мы проводим.
– Мы привлекаем слишком много внимания к нашему обществу, Джинни. Меня не оставляет предчувствие, что добром это не кончится.
Джинни развела руками:
– А что может случиться? Ты владелица помещения и всего этого дома. Все мы здесь находимся по своему собственному желанию. Насильно мы здесь никого не держим. Не хочешь оставаться членом общества – пожалуйста, можешь уйти в любой момент.
На сердце у Эдвины кошки скребли. Кусая губы, она качала головой.
– Если люди станут думать, что мы дурно влияем на их дочерей, это значительно осложнит нам жизнь. Кроме того, я не хочу обострять проблему взаимоотношений отцов и дочерей.
– Ты хотела сказать «отцов и детей»? – Джинни мило улыбнулась.
– Ну да, конечно. – Эдвина опустила глаза. – Я горько сожалею о том, что между отцом и мной произошел разлад. И нужно сделать все от нас зависящее, чтобы в дальнейшем избежать подобных осложнений.
Джинни схватила Эдвину за руку.
– Но если бы ты могла все начать сначала, разве отказалась бы от мысли основать женское общество?
– Если бы у меня появилась возможность все начать сначала, я бы не стала повторять прошлые ошибки. В особенности в отношениях с отцом. Я все сделала бы не так. Я сообщила бы ему, что за организацию я создаю. Привела бы другие доводы. Все прошло бы без крика, скандалов и слез… – Она закрыла лицо руками и прошептала: – С ним я как будто бьюсь головой о стену. Я теряю терпение и даю волю эмоциям.
– Он – твой отец. И когда тебя не понимает родной человек, это всегда очень больно.
– Но я сама подтолкнула его к такому поведению. Жаль, что я не умею улаживать дела более дипломатично. – Эдвина вздохнула, вспомнив, как тонко и деликатно умел обходить острые углы Прескотт. Может быть, на его примере она научится лучше общаться с людьми?
– Что-то мне подсказывает, что дипломатия едва ли может кому-нибудь помочь в отношениях с графом Вуттон-Барретом. – Джинни ласково погладила Эдвину по спине. – Ты еще не разговаривала с отцом?
– Нет. Надеюсь, что вдовствующая графиня не осуществила свои угрозы и не написала ему.
– А когда он все равно узнает обо всем?
Эдвина пожала плечами и подняла глаза на Джинни.
– Может быть, к тому моменту все уже закончится и отец будет счастлив, что позорящий его знатный
