— Я исполняю свои обязанности, я повинуюсь приказу, — пробормотал офицер.
— Если вы думаете, что исполняете свои обязанности, — значит, вы глупец, — крикнул ему Лейде, — а если вы сознаете, что совершаете преступление, то вы негодяй! Понимаете ли вы, что я говорю? Рассердитесь, если смеете.
Офицер счел за лучшее не сердиться и продолжал:
— Итак, господа, вы не желаете разойтись?
— Нет.
— Я пойду за солдатами.
— Идите.
Он вышел и отправился за приказаниями в министерство внутренних дел.
Депутаты ожидали, охваченные тем неописуемым волнением, которое можно назвать агонией права, задыхающегося в борьбе с насилием.
Вскоре один из них, вышедший из Конференц-зала, поспешно вернулся и сообщил, что прибыли две роты подвижной жандармерии с ружьями у плеча.
Марк Дюфрес воскликнул:
— Пусть же они нарушат закон до конца! Пусть переворот застанет нас на наших местах! Пойдем в зал заседаний! — Он добавил: — Раз уж дело дошло до этого, насладимся живым, подлинным зрелищем Восемнадцатого брюмера.
Все пошли в зал заседаний. Проход был свободен. Зал Казимира Перье еще не был занят войсками.
Депутатов было около шестидесяти. Многие надели свои перевязи. Входя в зал, все хранили сосредоточенное молчание.
Де Рессегье, желая создать впечатление единства, без всякой задней мысли стал настаивать на том, чтобы все сели с правой стороны.
— Нет, — возразил Марк Дюфрес, — все по своим скамьям.
Депутаты рассеялись по залу и заняли свои обычные места.
Моне, сидевший на одной из нижних скамей левого центра, держал в руках печатный экземпляр конституции.
Прошло несколько минут. Все молчали. Это было безмолвное ожидание, предшествующее решительным действиям и завершающим схваткам, молчание, во время которого каждый, казалось, благоговейно прислушивался к последним советам своей совести.
Вдруг в дверях показались солдаты подвижной жандармерии; впереди шел капитан с саблей наголо. Неприкосновенность зала заседаний была нарушена. Депутаты все разом встали со скамей с возгласом: «Да здравствует республика!», затем они снова заняли свои места.
Не сел только депутат Моне; громким и негодующим голосом, словно трубный звук раздавшимся в полупустом зале, он приказал солдатам остановиться.
Солдаты остановились, с растерянным видом глядя на депутатов.
Они еще не дошли до трибуны и заполняли только левый проход.
Тогда депутат Моне прочел 36-ю, 37-ю и 68-ю статьи конституции.
Статьи 36 и 37 утверждали неприкосновенность депутатов. Статья 68 гласила, что в случае измены президент должен быть отрешен от должности.
Это была торжественная минута. Солдаты слушали безмолвно.
Когда статьи были прочитаны, депутат д'Адельсвард, сидевший на первой нижней скамье с левой стороны, ближе всех к солдатам, повернулся к ним и сказал:
— Солдаты, вы видите, президент изменник, он хочет и вас сделать изменниками. Вы врываетесь в священный зал народного представительства; именем конституции, именем закона мы приказываем вам удалиться!
Пока д'Адельсвард говорил, вошел командир батальона подвижной жандармерии.
— Господа, — сказал он, — я получил приказ предложить вам разойтись, а если вы откажетесь, удалить вас силой.
— Приказ удалить нас! — воскликнул д'Адельсвард; и все депутаты закричали:
— От кого исходит этот приказ? Покажите нам приказ! Кто подписал приказ?
Командир вынул бумагу и развернул ее, но тотчас сделал быстрое движение, чтобы положить ее обратно в карман; генерал Лейде бросился к нему и схватил его за руку. Несколько депутатов заглянули через плечо батальонного командира и прочли приказ о разгоне Собрания, подписанный Фортулем, министром флота.
Марк Дюфрес повернулся к жандармам и крикнул:
— Солдаты! Одно ваше присутствие здесь уже государственное преступление. Вон отсюда!
Солдаты, казалось, не знали, на что решиться. Но вдруг через дверь справа вошла другая колонна, и по знаку командира капитан скомандовал:
— Вперед! Гоните их вон!
И тут началась неслыханная рукопашная схватка между жандармами и законодателями. Солдаты с ружьями наперевес заполняли проходы между скамьями сената. Репелена, Шане и Рантьона силой стащили с их мест. Двое жандармов набросились на Марка Дюфреса, двое на Гамбона. Оба депутата долго отбивались на первой скамье справа, на том месте, где обычно сидели Одилон Барро и Аббатуччи. Полен Дюррье насилию противопоставил силу; понадобились три жандарма, чтобы оторвать его от скамьи. Моне повалили на скамью комиссаров. Д'Адельсварда схватили за горло и вышвырнули из зала. Ришарде, калеку, свалили с ног и избили. Некоторых поранили штыками; почти у всех была разорвана одежда.
Командир кричал солдатам: «Очищайте зал!»
Так государственный переворот выбросил за шиворот из Собрания шестьдесят депутатов народа. Измена завершилась насилием. Исполнение было достойно замысла.
Последними вышли Фейоль, Тейяр-Латерис и Полен Дюррье.
Их пропустили через главные ворота, и они очутились на Бургундской площади.
Бургундская площадь была занята 42-м линейным полком под командой полковника Гардеренса.
Против главных ворот, между дворцом и статуей Республики, занимавшей центр площади, стояла пушка, наведенная на Собрание.
Рядом с этой пушкой венсенские стрелки заряжали ружья и рвали патроны.
Полковник Гардеренс был верхом, он находился возле группы солдат, привлекшей внимание Тейяр- Латериса, Фейоля и Полена Дюррье.
В центре этой группы отчаянно отбивались три человека; они кричали: «Да здравствует конституция! Да здравствует республика!»
Фейоль, Полен Дюррье и Тейяр-Латерис подошли ближе и узнали в арестованных трех членов большинства, депутатов Тупе де Виня, Радуб-Лафоса и Арбе.
Арбе энергично протестовал. Когда он повысил голос, полковник Гардеренс прервал его следующими словами, достойными того, чтобы привести их полностью:
— Замолчите! Еще одно слово, и я велю избить вас прикладами!
Трое депутатов левой, возмущенные, потребовали, чтобы полковник отпустил их коллег.
— Полковник, — сказал Фейоль, — вы трижды нарушаете закон.
— Я нарушу его шесть раз, — ответил полковник; и он приказал арестовать Фейоля, Полена Дюррье и Тейяр-Латериса.
Солдаты получили приказ отвести их на полицейский пост при строившемся здании министерства иностранных дел.
По дороге шестеро пленников, шагавших между двумя рядами штыков, встретили трех своих коллег- депутатов — Эжена Сю, Шане и Бенуа (от Роны).
Эжен Сю преградил путь офицеру, командовавшему; отрядом, и сказал ему:
— Мы требуем, чтобы вы освободили наших коллег.
— Не могу, — ответил офицер.
— В таком случае завершайте ваше преступление, — оказал Эжен Сю, — мы требуем, чтобы вы арестовали и нас.
