Один молодой человек, — я могу его назвать, так как он умер,[22] — Пьер Тиссье, рабочий и вместе с тем поэт, утром помогал строить баррикаду; когда началась перестрелка, он ушел, объяснив свой поступок тем, что ему не дали ружья. «Струсил», — говорили люди на баррикаде.
Пьер Тиссье не струсил, в этом убедились несколько позднее.
Итак, он ушел с баррикады.
У Пьера Тиссье был с собой складной каталонский нож; на всякий случай он раскрыл его и с ножом в руке пошел куда глаза глядят.
Выйдя из улицы Сен-Совер, он на углу пустынного переулка, во всех домах которого окна были закрыты, увидел часового; вероятно, его выслал в передовой караул какой-нибудь отряд, расположившийся поблизости.
Солдат стоял, взяв ружье наизготовку.
Услышав шаги Пьера Тиссье, он крикнул:
— Кто идет?
— Смерть, — ответил Пьер Тиссье.
Солдат выстрелил и промахнулся; Пьер Тиссье бросился на него и ударил ножом.
Солдат рухнул наземь, изо рта у него хлынула кровь.
— Не думал я, что отвечу так кстати, — прошептал Пьер Тиссье и, все еще говоря сам с собой, прибавил: — В походный лазарет!
Он взвалил солдата себе на спину, подобрал ружье, упавшее на мостовую, и вернулся к баррикаде.
— Я принес раненого, — сказал он.
— Убитого, — закричали кругом.
Действительно, солдат только что испустил дух.
— Негодяй Бонапарт! — воскликнул Тиссье. — Бедный солдатик! Но как-никак я получил ружье.
Защитники баррикады опорожнили ранец и сумку убитого солдата. Там оказалось полтораста патронов. Были и две золотые монеты по десять франков — жалованье за два дня, считая со 2 декабря. Деньги бросили на мостовую, никто не хотел их взять.
Защитники баррикады поделили между собой патроны под дружные крики: «Да здравствует республика!»
Тем временем нападающие подвезли гаубицу и поставили ее рядом с пушкой.
Не успели поделить патроны, как снова появилась пехота и со штыками наперевес ринулась на баррикаду. Как и предвидели, этот второй приступ был сильным и упорным. Дважды пехота возобновляла атаку, дважды отступала, оставляя на улице множество трупов. В промежутке между двумя атаками ядро пробило баррикаду и разметало часть ее, а пушка непрерывно стреляла картечью.
Положение было отчаянное; патроны кончились. Многие бросали ружья и уходили. Путь к спасению лежал через улицу Сен-Совер, а чтобы попасть туда, надо было пробраться вдоль низкой части баррикады, то есть идти почти без прикрытия. Картечь и пули сыпались градом. Здесь были убиты трое или четверо борцов. Одному из них пуля попала в глаз, как Бодену. Наконец командир баррикады увидел, что возле него остались только Пьер Тиссье и четырнадцатилетний мальчик, тот самый, который подкатил столько камней. С минуты на минуту надо было ждать третьего приступа; солдаты уже двинулись вперед, держась поближе к домам.
— Уйдем, — сказал командир баррикады.
— Я остаюсь, — отозвался Пьер Тиссье.
— Я тоже, — отозвался мальчик и прибавил: — У меня нет ни отца, ни матери — так не все ли мне равно?
Командир выпустил последний заряд и, как до него все другие, пошел вдоль низкой части баррикады. Пулей с него сбило шляпу. Он нагнулся и поднял ее. Солдаты были уже шагах в двадцати пяти. Он крикнул оставшимся:
— Идем!
— Нет, — сказал Пьер Тиссье.
— Нет, — сказал мальчик.
Спустя несколько минут солдаты уже взбирались на полуразрушенную баррикаду.
Пьера Тиссье и мальчика закололи штыками.
На этой баррикаде осталось около двадцати ружей.
XII
Баррикада возле мэрии V округа
Двор мэрии V округа был полон национальных гвардейцев в мундирах. Их собиралось все больше. Бывший барабанщик подвижной гвардии взял в подвале рядом с караульней барабан и принялся бить сбор на соседних улицах. Около девяти часов в мэрию вошли четырнадцать — пятнадцать молодых людей, большинство — в белых блузах. Они кричали: «Да здравствует республика!» У них были ружья. Национальная гвардия встретила их возгласом: «Долой Луи Бонапарта!» Во дворе национальные гвардейцы братались с блузниками. Вдруг в толпе началось движение: пришли депутаты Дутр и Пеллетье.
— Что нужно делать? — кричала толпа.
— Баррикады, — ответил Пеллетье.
Тотчас начали разбирать мостовую.
Со стороны предместья мимо дверей мэрии проезжал воз, груженный мешками с мукой. Тотчас выпрягли лошадей — возчик увел их — и, не повалив подводу, поставили ее поперек широкого шоссе, идущего из предместья. Еще через минуту баррикада была достроена: показался другой воз, поменьше. Его тоже забрали и прислонили к колесам первого, как перед камином ставят экран.
Бочки и булыжники довершили это сооружение. Благодаря возу с мукой баррикада получилась высокая, доходившая до второго этажа домов. Она пересекала шоссе предместья на самом углу переулка Сен-Жан. Между баррикадой и этим углом оставили узкий проход.
— Одной баррикады мало, — заявил Дутр. — Нужно загородить мэрию двумя укреплениями, чтобы можно было одновременно оборонять ее с обеих сторон.
Появилась и вторая баррикада, обращенная к предместью. Низкая, шаткая, она была построена из одних только досок и булыжников. Между обеими баррикадами было расстояние примерно в сто шагов. На этом пространстве сосредоточилось около трехсот человек. Из них не более ста имели ружья, причем у большинства было только по одному патрону.
Перестрелка началась часов в десять. Появились две роты пехотинцев; они дали несколько залпов. То была ложная атака. В ответ на нее защитники баррикады открыли огонь, что было ошибкой с их стороны; они напрасно истратили свои огнестрельные припасы. Пехота отошла, и тогда началась настоящая атака: со стороны бульвара выступили Венсенские стрелки.
Сначала они, применяя тактику африканских кампаний, ползком пробирались вдоль домов, а затем пустились бежать и ринулись на баррикаду.
У ее защитников вышли все патроны. На пощаду нельзя было надеяться.
Те, у кого не осталось ни пороху, ни пуль, побросали ружья. Некоторые хотели было укрепиться в мэрии, но там об обороне и думать не приходилось: открытое со всех сторон здание, над которым господствовали холмы; защитники баррикады перелезли через ограду двора мэрии и рассеялись по окрестным домам. Кое-кому удалось бежать через узкий проход между баррикадой и переулком Сен-Жан; большинство же восставших взобралось с тылу на противоположную баррикаду, и те из них, у кого еще было по одному патрону, с ее гребня дали последний залп по нападавшим. Затем они стали ждать смерти. Их перебили всех до одного.
В числе тех, кому удалось проскользнуть в переулок Сен-Жан, где, впрочем, они еще раз подверглись
