Хемулю, он с наигранным дружелюбием сказал:
— Хорошо, наверное, быть любителем холодного купания?
— Холодная вода лучше всего на свете! — сияя, ответил ему Хемуль. — Она гонит прочь все досужие мысли и фантазии. Верь мне: самое опасное — запереться в четырех стенах.
— Правда?! — воскликнул Муми-тролль.
— От этого в голову лезут разные мысли, — сказал Хемуль. — Кстати, когда здесь обедают?
— Когда я наловлю рыбы, — угрюмо буркнула Туу-тикки.
— Я не ем рыбы, — сообщил Хемуль. — Только овощи, зелень и ягоды.
— А клюквенное варенье? — с надеждой спросил Муми-тролль. Большой кувшин разварившегося клюквенного варенья — единственный — еще оставался в погребе.
Но Хемуль ответил:
— Нет, лучше клубничное.
После еды Хемуль надел лыжи и влез на самый высокий склон холма, тот, что спускался в долину над самой пещерой. У подножия холма стояли все гости Муми-тролля и смотрели на Хемуля, не зная, что и думать.
Они топтались на снегу, время от времени утирая мокрые носы, — день выдался на редкость холодный.
Но вот Хемуль помчался вниз. Все затаили дыхание от ужаса. Посредине холма он сделал резкий поворот в сторону, подняв целую тучу сверкающих снежинок. Потом, заорав во все горло, так же резко повернул в другую сторону. На огромной скорости он делал повороты то в одну, то в другую сторону, и от его черно-желтой куртки рябило в глазах.
Крепко зажмурив глаза, Муми-тролль подумал: «До чего же все, кто пришел сюда, разные».
Малышка Мю стояла на вершине холма и кричала от радости и восхищения. Она разломала деревянную бочку и крепко привязала к башмакам две доски.
— А теперь — я! — вопила она и, ни минуты не колеблясь, припустила вниз с холма по прямой. Муми- тролль взглянул одним глазом вверх на нее и понял, что Мю справится. Ее маленькое недоброе личико выражало радость и уверенность, а ножки, словно палочки, твердо стояли на снегу.
Муми-тролль почувствовал прилив гордости. Малышка Мю катила так бесшабашно вперед, она неслась отчаянно, сломя голову и чуть не врезалась в сосну, пошатнулась, но удержалась на ногах. И вот она уже внизу и, хохоча во все горло, плюхнулась в снег.
— Она из моих самых старых друзей, — объяснил Муми-тролль Филифьонке.
— Так я и думала, — кисло сказала Филифьонка. — Когда в этом доме подают кофе?
К ним крупными шагами подошел Хемуль. Он снял лыжи. Морда его лоснилась.
— А теперь мы научим Муми-тролля кататься на лыжах, — доброжелательно сказал он.
— Нет, спасибо, лучше не надо, — пробормотал Муми-тролль, отступив назад. Он быстро взглянул туда, где только что была Туу-тикки. Но она ушла, наверное, наловить рыбы на свежую уху.
— Главное, не надо бояться, — ободряюще сказал Хемуль, крепко привязывая лыжи к лапам Муми- тролля.
— Но я не хочу… — начал было несчастный Муми-тролль.
Малышка Мю посмотрела на него, высоко подняв брови.
— Ну ладно, — мрачно согласился Муми-тролль. — Но только не с очень высокого холма…
— Да нет, съедешь со склона, что ведет к мосту, — сказал Хемуль. — Согни колени! Наклонись вперед! Следи только, чтобы лыжи не разъезжались! Верхнюю часть туловища — прямо! Лапы прижми к телу! Ну, все запомнил?
— Нет, — ответил Муми-тролль.
Его кто-то подтолкнул в спину, он закрыл глаза и поехал. Сначала лыжи его широко разъезжались в стороны. Потом они скрестились, перепутались с лыжными палками, и на все это неуклюже упал Муми- тролль.
Среди зрителей началось оживление.
— Запасись терпением, — советовал Хемуль. — Вставай, дружок, попробуй еще раз.
— Ноги дрожат, — пробормотал Муми-тролль.
Да уж! Это было, пожалуй, не лучше одиночества. Даже солнце, о котором он так ужасно тосковал, светило прямо в долину и было свидетелем его унижения.
На этот раз мост у подножия холма стремительно ринулся к Муми-троллю, и он сильно задрал одну ногу вверх, чтобы удержать равновесие. Другая же его нога продолжала скользить сама по себе. Гости кричали «ура!», полагая, что жизнь снова становится веселее.
Муми-тролль уже не понимал, куда едет, — вверх или вниз. Вокруг были лишь снег да несчастья. Под конец он повис на ивовом кусте, что рос на самом берегу реки, а хвост его полоскался в холодной воде. Весь мир был сплошной мешаниной из лыж, лыжных палок и всевозможных неприятностей.
— Не падай духом! — ласково сказал Хемуль. — Давай еще раз!
Но этого «еще раз» больше не случилось, потому что Муми-тролль утратил мужество. Да, он в самом деле утратил мужество и еще долго потом часто мечтал о том, как все было бы, если бы он в третий раз торжественно съехал с холма. Он бы описал на мосту красивую дугу и с улыбкой повернулся бы к гостям. А они бы кричали от восторга. Но так не вышло.
Вместо этого Муми-тролль сказал:
— Катайтесь, если хотите, а я пошел домой.
И, ни на кого не глядя, он вполз через снежный туннель в свою теплую гостиную, в свое гнездо под креслом-качалкой.
Он слышал, как Хемуль орет во все горло на холме. Сунув голову в печку, Муми-тролль прошептал:
— Мне он все равно не нравится.
В ответ предок вышвырнул из печки немного сажи, может, он хотел выказать свое расположение к потомку. Муми-тролль же начал спокойно рисовать кусочком угля на спинке дивана. Он нарисовал Хемуля, стоявшего вверх ногами в снежном сугробе. А в печке стояла припрятанная большая банка с клубничным вареньем.
На следующей неделе Туу-тикки упрямо сидела подо льдом и удила рыбу. Рядом с ней под зеленоватым ледяным сводом сидели длинной цепочкой гости и удили рыбу. То были гости, которым Хемуль пришелся не по нраву. А в доме семьи муми-троллей мало-помалу собрались все, кому не было дела до Хемуля и кто не в силах был или не смел ему это показать.
Ранним утром Хемуль просовывал голову через разбитое стекло и освещал всех факелом. Он обожал жечь факелы и сидеть у костра. Правда, кто же не любит жечь факелы и сидеть у костра, но Хемуль придавал всему этому необычайное значение.
Гости полюбили долгие беззаботные часы перед обедом, когда мало-помалу занимался день. А они тем временем болтали о том, что им снилось ночью, и прислушивались к тому, как Муми-тролль варит на кухне кофе.
Все это портил только Хемуль. Он всегда начинал говорить о том, что воздух в доме спертый, и расписывал, как приятно жить в холодном снегу.
Затем он начинал светскую болтовню о том, как можно провести новый наступивший день. Он и в самом деле делал все, чтобы обитателям долины было приятно, и всегда обижался, когда они отказывались развлекаться. Тогда он, похлопывая кого-нибудь по спине, говорил:
— Ну что же! Ничего, скоро поймете: я был прав.
А вот малышка Мю, единственная из всех, повсюду следовала за Хемулем по пятам. Он щедро учил ее всему, что знал сам, особенно — кататься на лыжах. И весь сиял от радости, что она делает такие быстрые успехи.
— Маленькая фрекен, — говорил Хемуль, — вы прирожденная лыжница. Скоро вы меня перещеголяете!
