Смотритель маяка давно бы сделал это, если бы мог, да и пристань тоже.
— Наверное, не надо что-то менять на острове слишком сильно, — сказала Муми-мама. — Просто оставь все как есть. Дома было как-то легче… Но я попытаюсь разбить новый сад выше.
Муми-папа ничего не ответил.
— И в самом маяке хватает работы, — продолжала Муми-мама. — Можно сделать много маленьких полочек и хорошую мебель! Правда ведь? И починить эту ужасную лестницу… и крышу…
«Я не хочу ничего чинить, — подумал Муми-папа. — Я не хочу собирать водоросли… Я хочу строить большие вещи, прочные вещи, я так этого хочу… Но я не знаю… Так трудно быть отцом!»
Они направились к маяку. Муми-тролль наблюдал, как они исчезали за холмом, их хвосты были опущены.
Над маяком появилась изломанная радуга со всеми ее прозрачными цветами. Глядя на нее, он заметил, что цвета бледнеют, и вдруг понял: для него очень важно попасть на свою поляну до того, как радуга окончательно исчезнет. Он ринулся к чаще, упал на живот и пополз внутрь.
Поляна принадлежала ему и была так же красива в облачную погоду. Между деревьями сверкала посеребренная каплями воды паутина. Стояла тишина, хотя над островом дул ветер. Муравьев не было. Ни единого. Но, может быть, они просто спрятались от дождя. Муми-тролль начал нетерпеливо разрывать торф обеими лапами. И опять — запах керосина. Тут они и были, тысячи муравьев, но все мертвые, абсолютно все. Они задохнулись. Кошмар из кошмаров! Произошло ужасное побоище, и ни один муравей не уцелел! Они утонули в керосине.
Муми-тролль поднялся и внезапно до него дошло: «Это я виноват. Как же я не догадался. Малышка Мю не из тех, кто пытается кого-то убеждать. Она действует сразу по настроению или не действует вообще. Что мне делать? Что мне делать?»
Муми-тролль сидел на своей собственной поляне — его навсегда, — раскачиваясь взад и вперед, запах керосина окутывал его. Запах преследовал его всю дорогу домой, и Муми-тролль был уверен, что никогда от него не избавится.
— Но ведь муравьи — как москиты, — сказала Малышка Мю. — От них надо избавляться! Кроме того, ты прекрасно знал, что я собираюсь с ними сделать. Ты просто надеялся, что я не скажу тебе об этом. Ты хорошо умеешь обманывать себя!
Ответа не последовало.
В этот вечер Малышка Мю заметила, как Муми-тролль крадется через вересковое поле, явно пытаясь остаться незамеченным. Она, конечно же, последовала за ним и увидела, что он рассыпал сахар по краю леса, а потом исчез в чаще с жестянкой в лапах.
«Ну вот! — подумала Малышка Мю. — Теперь он пытается облегчить свою совесть. Я могла бы сказать ему, что муравьи не едят сахар, и что он все равно растает, потому что земля влажная. И что любому муравью, до которого я не добралась, все это совершенно безразлично, и он не нуждается в утешении. Но зачем суетиться».
В следующие два дня Муми-мама и Муми-тролль занимались только тем, что вынимали водоросли из сетей.
Потом опять пошел дождь. Влажное пятно на потолке все увеличивалось. Капли падали — «плип, плип, плип» — в маленький соусник и — «плоп, плоп, плоп» — в большой. Муми-папа сидел в ламповой комнате и с отвращением рассматривал разбитое окно. Чем больше он смотрел на это несчастное окно и чем больше он думал о нем, тем меньше мыслей оставалось у него в голове. Нужно забить окно снаружи или затянуть мешковиной изнутри. Так посоветовала Муми-мама.
Муми-папа чувствовал, что устал, и в конце концов улегся на пол. Зеленое стекло в окне превратилось в красивый изумруд. Муми-папе сразу стало лучше. А немного погодя ему пришла в голову идея, его собственная идея. «Если взять широкую полосу мешковины, намазать клеем, а потом расколоть зеленое стекло на много-много маленьких изумрудов и вдавить их в клей… Муми-папа поднялся. — Какая интересная мысль! — восхитился он. — Между изумрудами можно насыпать белого песка до того, как клей высохнет. Нет, лучше риса. Да, точно — тысячи крошечных белых зерен риса, как тысячи жемчужин».
Муми-папа встал, взял молоток и пошел к разбитому окну. Он начал очень осторожно вынимать стекло. Большой кусок упал на пол и разбился. Муми-папа собрал горсть маленьких осколков и с бесконечным терпением начал обрабатывать их в красивые ровные кусочки.
Муми-папа спустился через люк после обеда, когда пояс был готов.
— Я померил его, — сказал он, — а потом убрал большой кусок. Так что он должен прийтись тебе впору.
Муми-мама надела пояс через голову, и он очутился на талии, как раз там, где надо.
— Потрясающе! — сказала Муми-мама. — Это самый красивый подарок, какой я получала в своей жизни!
Она была так счастлива, что внезапно сделалась серьезной.
— Мы не могли понять, зачем тебе понадобился рис! воскликнул Муми-тролль. — Он разбухает, когда намокает… так что мы думали, ты используешь его, чтобы как-нибудь починить окно…
— Фантастика, — сказала Малышка Мю с невольным восхищением. — С трудом верится. — Она переставила корыто так, что капли, падающие с потолка, не говорили «плип», «плоп» или «плап», и добавила: — Что ж, скажем «прощай» рисовому пудингу.
— У меня широкая талия, — сказала Муми-мама укоризненно. — И мы вполне можем есть овсянку.
Предложение было встречено гробовым молчанием. Муми-папа слышал, как капли падают с потолка, отстукивая мелодию из трех нот вместо двух, написанную специально для него. Ему это не нравилось.
— Дорогой, если бы я должна была выбирать между украшением и рисовым пудингом, — начала Муми-мама, но Муми-папа прервал ее:
— Сколько пищи съедено?
— Порядочно, — сказала Муми-мама взволнованно. — Ты же знаешь, что такое морской воздух…
— Что-нибудь осталось? — продолжал Муми-папа.
Муми-мама сделала неопределенный жест, означавший, что, кроме овсянки, осталось немногое, но это в конце концов не так уж и важно.
Тогда Муми-папа сделал единственно возможное в такой ситуации: взял удочку, натянул шляпу смотрителя маяка и в гордом молчании выбрал свое самое красивое грузило.
— Я иду на рыбалку, — сказал он спокойно. — Как раз подходящая погода для щуки.
Северо-восточный ветер утих, но вода все еще стояла очень высоко. Моросил дождь, скалы и море были одинакового серого цвета и выглядели очень печальными.
Муми-папа просидел у черного озера целый час. Ни одна рыба не клюнула. «Нечего говорить о щуке, пока не поймаешь ее», думал он.
Как и большинство пап определенного типа, Муми-папа любил рыбалку. Свою удочку он получил в подарок на день рождения пару лет назад, и это была очень хорошая удочка. Но иногда она стояла в углу с укоризненным видом, будто напоминая, что предназначена для рыбной ловли.
Муми-папа стоял, глядя вниз на черные воды озера, а озеро смотрело на него своим большим глазом. Он смотал леску и положил свою трубку в шляпу. А потом зашагал к подветренной стороне острова.
Там могли водиться щуки, возможно, маленькие, но это хоть что-то, что можно принести домой.
У самого берега в лодке сидел рыболов с удочкой.
— Хорошее место для рыбалки? — спросил Муми-папа.
— Нет, — ответил рыболов.
Муми-папа сел на скалу, пытаясь придумать, что бы сказать. Он никогда не встречал никого, с кем так трудно было бы говорить. Все казалось таким неуклюжим и неловким!
— Я полагаю, здесь немного одиноко зимой, — рискнул он, но, конечно, не получил ответа. Он
