стараясь не расплакаться. Влад же выглядит так, как будто сейчас начнет насвистывать.
— Что-то здесь не так, — шепчет Джеймс, и я подпрыгиваю, вспомнив, как близко он от меня.
— Почему?
— Я никогда не видел, чтобы Влад так просто от чего-то отказывался, — отвечает он.
— Но почему тогда он тащил ее за собой всю дорогу? Я хочу сказать, если ему все равно...
— Я не знаю.
Я открываю рот, чтобы задать еще один вопрос, но вместо этого вдыхаю полные легкие пыли и закашливаюсь. Джеймс встревожено зажимает мне рот, но уже слишком поздно. Влад поворачивает Голову к кладовке, и не успеваю я моргнуть, как дверь распахивается настежь.
Его пальцы мертвой хваткой сжимают мою руку, и он тащит меня в кухню, освещенную тусклым светом. Я все еще плохо осознаю происходящее и продолжаю кашлять.
— Ты! — рявкает Влад. Теперь он злится гораздо сильнее, чем во время выяснения отношений с Марисабель. — Вечно ты! Задаешь вопросы, вмешиваешься... А ведь я мог еще тогда со всем этим покончить, — холодно произносит он и тянет меня вверх до тех пор, пока мне не приходится встать на цыпочки, чтобы удержаться на ногах. — Кто ее пригласил? — рычит он и переводит взгляд на Марисабель, которая нерешительно топчется рядом. — Это ты ее пригласила?
— Может, и я, — с напускной храбростью говорит она, обвивая руками ручку холодильника. — Ну и что? Я больше не обязана тебе подчиняться.
— С тобой я позже разберусь, — бросает Влад, даже не стараясь скрыть угрозу в своем тоне. Вокруг нас уже собирается толпа. В передних рядах стоит Виолетта с круглыми, как блюдца, глазами, а неодобрительно качающий головой Невилл возвышается над моими притихшими одноклассниками. На секунду Владу становится неловко. Я вижу, как он заставляет себя вернуться к роли радушного хозяина. Он ослабляет свою хватку и натянуто улыбается.
— Это личное дело, — говорит он, и большинство зрителей действительно поворачиваются и уходят в гостиную. Влад с явным облегчением весело напоминает им попробовать сырную нарезку. Но когда позади нас раздается голос Джеймса, большая часть зрителей, влекомая любопытством, возвращается обратно.
— Я не понимаю, в чем дело, Влад. Похоже, что-то не так. Почему бы тебе просто не отпустить ее? А потом мы сможем об этом поговорить, — предлагает он, кивая на нашу аудиторию, и затем шагает вперед с протянутой рукой, как будто собирается мягко отстранить от меня разгневанного вампира.
И тут Влад взрывается. Он убирает одну руку с моей шеи и указывает ею на Джеймса.
— А ты не вмешивайся! — шипит он, пока я барахтаюсь, пытаясь хотя бы одной ногой твердо встать на пол. — Ты ничем не лучше ее! Вечно прячешься, вечно хитришь — как будто ты забыл, для чего ты здесь! — Когда Джеймс ничего не отвечает, он поворачивается ко мне. — Говори, что ты делала в кладовке.
— Я... я разговаривала с Джеймсом, — слабым голосом отвечаю я. Чисто технически это правда.
— Неправильный ответ, — холодно произносит Влад. — Попробуй еще раз.
Я не могу придумать никакого достойного объяснения.
— Я разговаривала с Джеймсом, — неубедительно повторяю я.
— Ложь! — рявкает он и отпускает меня так быстро, что я падаю на колени и остаюсь лежать на полу. Я ожидаю пинка в живот или резкого удара по спине. Но я оказываюсь совершенно не готовой к тому, что Влад хватается за мою футболку и начинает стаскивать ее с меня, крича:
— И в приглашении было четко сказано, что обязательная форма одежды — бикини!
Футболка цепляется за мою шею и уши, и на секунду моя голова оказывается окутана тканью. Я выпутываюсь из футболки и снова падаю на пол. Повисшая в комнате тишина напоминает затишье перед бурей. Мне бы надо посмотреть на лицо Влада и подготовить себя к предстоящему насилию, но я чувствую, что мужество меня покинуло. Я жду его удара. «Если я напрягу все мышцы, то мое тело станет твердым, как камень!» — приходит мне в голову дикая мысль. Но, по правде говоря, если мне удастся выбраться из этой переделки без переломов, то это уже будет большая удача. Но, все-таки, не может же он убить меня на глазах всей этой толпы! Он может избить меня за подглядывание, но он не знает, многое ли мне удалось выяснить. Правильно? Правильно. Незачем паниковать.
И тут я вдруг осознаю, что теплый плоский предмет, который давит на мою спину, — это дневник Влада, засунутый за пояс джинсов.
— Влад, — предупреждающе говорит Джеймс звенящим от напряжения голосом, но тот его прерывает:
— Итак, — слышу я доносящийся сверху голос Влада, — воровка и шпионка. Прочитала что-нибудь интересное?
Я чувствую холод его пальцев, когда он вытаскивает дневник из моих джинсов, не заботясь о том, что ногтями он обдирает мне спину. Но болевой шок — как раз то, что мне нужно, чтобы встряхнуться, подняться на ноги и направиться в сторону двери.
— Дайте пройти! — кричу я, упершись в стену из туловищ и локтей, которая загораживает главный коридор. Передние ряды, к их чести, пытаются расступиться. Но толпа слишком плотная, им просто некуда отойти. Пытаясь найти лазейку, я вижу, как Джеймс, раскинув руки, преграждает Владу путь. Но Влад и не пытается выйти. На его лице появляется выражение, которое я никогда прежде у него не видела. Оно не злое, не измученное и не циничное. Вместо всего этого Влад изумленно моргает.
— Повернись, — вдруг приказывает он.
— Что? — в замешательстве переспрашиваю я. Если Влад думает, что я покажу фокус, перед тем как он меня убьет, то он ошибается.
— Повернись! — орет Влад. — Покажи мне спину.
— Нет! — кричу я по привычке и тут же об этом жалею. Наверное, не следует перечить раздраженным вампирам, Я ищу взгляд Джеймса, надеясь хоть на слабую поддержку, но он выглядит ничуть не менее растерянным, чем я. Я перевожу вопросительный взгляд на Виолетту, стоящую впереди толпы.
— Ну, у тебя на спине довольно много веснушек, — говорит Виолетта таким тоном, словно сообщает ужасную новость, — но, мне кажется, Влад преувеличивает. Это смотрится не так уж ужасно.
Влад поворачивается к гостям, все еще толпящимся в дверях.
— Я искренне благодарю вас за участие в вечеринке. А теперь выметайтесь и не стесняйтесь захватить по пути морковку. — Видя, что никто не двигается с места, он сам гонит их к двери. — Я серьезно, если ты не начнешь пошевеливаться, я ударю тебя ногой, — говорит он какому-то несчастному школьнику. — Спасибо.
Он думает, что это я. Он думает, что это я, потому что у меня на спине веснушки. Все это время я считала, что план Влада хоть как-то соотносится с реальностью — в основном потому, что он так педантично ему следовал. Но теперь я вижу, что он безумнее самых безумных безумцев. Осознав это, я пробуждаюсь от смутного состояния шока и растерянности, державшего меня в окоченении. Я бросаюсь в боковой коридор, но не успеваю сделать и пары шагов, как из темноты передо мной вырастают две огромные фигуры.
— А, Девон, вот ты где. Скажи Эшли, чтобы он проверил, все ли гости покинули помещение, и потом встал на стражу у входной двери, — приказывает ему Влад и затем поворачивается ко мне с широкой улыбкой, открывающей все клыки, — А теперь покажи-ка мне спину.
— Это веснушки, — говорю я, поворачиваясь к нему спиной. — Не родимое пятно. А веснушки.
Тыкая пальцем в мою спину, он начинает считать.
— Раз, два, три, — произносит он, с каждым словом все больше волнуясь. — Четыре, пять, шесть, семь, восемь. Надо признать, это не то, чего я ожидал, но это звезда. Говорят, что она каждый раз появляется в разных формах.
Джеймс, встав между нами, тоже принимается тыкать меня пальцем по спине.
— Девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Можно представить себе все, что угодно. Я, например, вижу Большую Медведицу.
— Это правда, — торжественно подтверждает Виолетта. — Я вижу сердце. И ананас.
Влад награждает ее мрачным взглядом и затем хватает мою руку. Джеймс отталкивает его.
— Не трогай ее, — приказывает он, снова вставая между нами и уже не заботясь о дипломатии.
