— Я как раз хотел признаться вам, Тревор, — прорычал ему в ухо О'Ши, оскалив зубы в недоброй усмешке, — я не священник.
Глаза Тревора расширились от ужаса.
— Все грехи, что вы совершили в жизни, остались при вас, неотпущенными. А тяжесть их такова, что вам предстоит вечно гореть в аду.
Никогда еще Тревор не выглядел таким испуганным. Лицо его дергалось, а все тело дрожало, когда он панически пытался освободиться из смертельных объятий карающего ангела.
Когда ствол пушки замер, Аттикус открыл рот, собираясь крикнуть, но страшной силы грохот заглушил все его слова. Перед тем как упасть на палубу и прикрыть руками уши, в которых стоял гул, он успел увидеть, как Тревора и О'Ши снесло за борт ударной волной.
Не обращая внимания на головокружение, Аттикус поднялся и шатающейся походкой приблизился к ограждению. Сквозь стоящий в ушах звон он попытался уловить крик боли Кроноса. Ничего не услышал и с надеждой подумал, что стрелок мог промазать. Конечно, не исключено было, что просто он сам оглох. Перегнувшись через поручни, Аттикус ожидал увидеть жуткую картину: Лорел, разрывающую на части тела Тревора и О'Ши. Однако на поверхности воды никого из них не было видно.
Внезапно у Аттикуса перехватило дыхание. Корпус «Титана» содрогнулся от сильнейшего толчка. Кронос продолжал вести свою собственную войну. Его огромное туловище показалось на поверхности, совершая частые волнообразные движения вверх-вниз. Аттикус видел несколько больших кровоточащих ран на теле животного. Он вдруг понял, что у него с Кроносом много общего. Оба они сражаются, несмотря на раны и боль, как настоящие воины. Но что важнее всего — и он, и Кронос сражались за жизнь Джионы… и за жизни друг друга.
ЧАСТЬ 3
СВОБОДА
54
Аттикус подхватил Андреа под руки и потащил вверх по ступенькам в рубку. Он толкнул металлическую дверь, вошел внутрь и осторожно положил Андреа на пол. Щелчок взведенного курка заставил Аттикуса замереть на месте.
— Не двигайтесь, — услышал он дрожащий голос.
Подняв руки, Аттикус медленно повернулся. На полу все так же валялись тела мертвых и находящихся без сознания членов команды, но капитану удалось не только прийти в себя после всех событий, но и найти «магнум». «Странное чувство, — подумал Аттикус, — когда в тебя целятся из твоего же пистолета. Будто близкий друг предал». Он сделал шаг вперед, прикрывая собой Андреа.
— Я же сказал: не двигаться! — закричал капитан. — Видел я, на что вы способны. А теперь стойте на месте!
Аттикус посмотрел на него. Кэп тяжело дышал, но в целом уже вполне очухался после удара локтем в горло во время прошлого визита Аттикуса сюда. Теперь он сидел за пультом управления пушкой. На экране четко просматривались очертания уплывающего Кроноса, представляющего собой легкую мишень. Вопрос был в том, в кого кэп выстрелит первым.
— Как вас зовут? — миролюбиво спросил Аттикус.
— А ну, заткнитесь!
— Капитан, вы мне кажетесь неплохим человеком. Просто вас угораздило оказаться на службе у негодяя. — Аттикус повернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу с собеседником, по-прежнему держа руки поднятыми над головой. — Вы ведь и сами видели, как и все, что моя дочь жива.
— Вы не все знаете, — произнес капитан неуверенным тоном. — Тревор сказал, что…
— Тревор мертв, — перебил его Аттикус.
Капитан вздрогнул, но пистолета не отвел. Веко его подергивалось, он посмотрел в лицо Аттикусу.
— Вы уверены?
Аттикус кивнул.
Кэп наконец опустил «магнум» и с облегчением выдохнул:
— Слава богу.
По всему видно было, что капитан вовсе не хотел на самом деле причинить зло Аттикусу или кому- либо еще. Возможно, он горько сожалел о том отрезке жизни, что провел на «Титане». И не было необходимости спрашивать о причинах такой покорности — очевидно, Тревор имел на него компромат.
Аттикус подошел и, забрав у капитана «магнум», сунул в кобуру.
— Мне потребуется ваша помощь, чтобы прекратить бессмысленную бойню.
Капитан кивнул и повернулся к панели управления.
— Здесь есть аптечка? — спросил Аттикус.
Не отрываясь от экрана, капитан показал рукой на противоположную стену, на которой висели три шкафчика.
— В среднем.
— Там есть морфий?
Капитан снова кивнул и сказал:
— Должен быть. Хотя с этой командой ничего нельзя знать наверняка.
Переступая через лежащие на полу тела, Аттикус подошел к шкафчику и распахнул дверцу. Под стопкой спасательных жилетов обнаружилась аптечка. Он бросил несколько жилетов приходящим в себя членам команды.
— Надевайте и валите отсюда.
Затем с аптечкой в одной руке и тремя оранжевыми жилетами в другой направился назад к Андреа. Жилеты он бросил возле кресла капитана. Склонившись над телом Андреа, открыл аптечку, нашел морфий и наполнил шприц. Закончив приготовления, Аттикус вколол его содержимое в ногу женщины.
Капитан закончил возиться с пультом управления и взял в руки микрофон внутренней связи. Когда он начал говорить, его голос загремел по всему судну:
— Говорит капитан. Всем приказываю покинуть корабль. Повторяю: всем покинуть корабль. — Затем, видимо понимая, что одного его приказания недостаточно, чтобы люди нарушили ранее отданный приказ Тревора, добавил: — Тревор Манфред мертв. Всем покинуть корабль.
Он отложил микрофон и занялся управлением пушкой. Аттикус увидел, как ствол, ранее обращенный к океану, теперь разворачивается в противоположную сторону. Что же задумал капитан? Взглянув на экран, на котором картинка океана сменилась изображением главной палубы, Аттикус понял план капитана.
Тот поднял глаза и пояснил:
— Команда корабля собрана из преступников. Они могут попытаться взять командование «Титаном» в свои руки. Внизу расположен склад боеприпасов.
Он указал на экран, показывающий самоубийственную цель пушки. Аттикус кивнул, и капитан, не теряя времени, кликнул мышкой. Вылетевший из ствола снаряд пробил дыру в главной палубе и полетел дальше, кроша в щепки все уровни «Титана», и наконец вылетел наружу, ударившись по пути об одну из торпед. Торпеда сдетонировала. Носовая часть яхты вздыбилась, затем опустилась. Крен стал еще сильнее, когда во вновь образовавшуюся брешь радостно хлынула вода.
— Готово, — отметил Аттикус, повернувшись к Андреа. Она уже смогла сама сесть — сказывалось действие морфия, облегчившего боль.
— Что происходит? — пока еще слабым голосом спросила она.
