Посвящения и посвященные в Тибете

и что, будучи саньясином, он дал обет безбрачия, поэтому женщины и все связанное с ними были для него совершенно чуждыми ему. Тем не менее он не считает, что его невежество в этом вопросе непоправимо, он считает себя вполне способным приобрести недостающие знания. Это лишь вопрос времени. Не согласится ли ученая Бхарати предоставить ему месяц для самообразования? А по истечении месяца он возобновит спор.

И тут Бхарати допустила опрометчивую ошибку. Она недооценила силы своего противника или, возможно, посчитала, что столь короткий промежуток времени будет недостаточным для овладения требуемой наукой. Поэтому она согласилась, и Шанкарачарья отправился на поиски наставников.

Примерно в то же время случилось так, что умер раджа по имени Амарука. Шанкара не мог приступить к своим занятиям в облике уже столь хорошо известного философа-аскета и расценил этот случай как исключительную возможность, которой можно было воспользоваться.

Он повелел своим ученикам тщательно оберегать его тело в одном недоступном месте, затем, используя свои йогические силы, «двойник» Шанкары покинул его тело и вошел в тело правителя, которого уже везли на погребальный костер. Воскресшего Амаруку привезли обратно во дворец, к великой радости многочисленных рани, его законных супруг и большого количества хорошеньких наложниц.

Шанкара оказался ревностным учеником, приятно удивив своих женщин, которыми покойный раджа несколько пренебрегал по причине преклонного возраста. Министры и члены совета тоже обратили внимание на то, что разум повелителя значительно возрос после его воскрешения. Теперешний правитель совсем не походил на тупоумного раджу, которого они знали много лет.

В результате как женщины во дворце, так и члены государственного совета начали подозревать, что это дух какого-то могущественного сиддха[105] использует тело умершего Амаруки. Опасаясь, как бы он не покинул их и не вернулся в свое собственное тело, министры приказали по всей стране разыскать бездыханное тело, спрятанное в каком-либо уединенном месте, и, как только оно будет найдено, сжечь его.

Шанкара настолько глубоко погрузился в свои занятия, что совершенно забыл свою настоящую личность, и у него не возникало ни малейшей мысли о возвращении в тело философа-аскета, лежавшее где-то под охраной нескольких учеников.

Однако, когда прошел весь день, назначенный для возвращения, ученики, обнаружив, что Шанкара все еще не вернулся, начали беспокоиться. Когда же они узнали об объявленном властями розыске, их беспокойство переросло в панику. Некоторые из них поспешно отправились ко дворцу Амаруки, проникли внутрь и под окнами раджи запели философский гимн, сочиненный самим Шанкарачарьей.

Это пение встряхнуло их учителя и вернуло ему память. Его «двойник» мгновенно покинул тело Амаруки и вернулся в свое собственное, которое уже было обнаружено и лежало на месте для погребального костра…

Теперь, став полностью компетентным, наш философ вернулся к Бхарати, удивив ее своими обширными познаниями, и женщина была вынуждена признать поражение.

Те, кто в этой истории склонен видеть вещи, совершенно в ней не подразумевавшиеся, говорят, что подлинные факты здесь искажены. Дело в том, что Шанкара в некоторые моменты своей деятельности должен был восполнять недостающую психическую энергию посредством практики, требующей половых отношений с женщинами. Я оставляю ответственность за это мнение на тех, кто его придерживается.

Однако, что бы там ни было с великим индийским философом, несомненно то, что Миларепа, очень целомудренный строгий холостяк, повелел своему ученику Речунгпе некоторое время сожительствовать с женщиной, на которую он ему указал. Согласно традиции, эта пара решила поселиться в уединенной горной пещере, а эта деталь предполагает то, что адепты таких практик – не распутники и стремятся к целям, отнюдь не связанным с чувственным удовлетворением[106]. В действительности, что бы здесь ни подразумевалось, буддизм, как и официальный тибетский ламаизм, подобную практику не признает.

Роль таши-ламы тождественна роли далай-ламы. Единственная разница между ними заключается в том, что последний, как аватар, является светским правителем Тибета. Практические результаты этого различия довольно существенны. Это обнаружилось, когда предшественник нынешнего таши-ламы вынужден был бежать из Тибета, спасаясь от своего могущественного коллеги.

Поскольку таши-ламы официально не занимаются политикой и живут в уединении в своих владениях в провинции Цанг, некоторые считают их более религиозными, чем далай-лам, хотя в этом отношении основная масса тибетцев не делает между ними никакого различия.

На таши-лам не в большей степени, чем на далай-лам, смотрят как на представителей линии преемственности учителей, хранящих традицию устного учения. Их официальный титул – цан панчен римпоче. «Панчен» – это тибетская адаптация санскритского слова «пандита», означающего ученого, особенно сведущего в философии. Таким образом, этот титул относит таши-ламу скорее к категории ученых-философов, чем мистиков- созерцателей.

Цан панчены являются великими ламами монастыря Ташилхунпо («великое процветание») в Шигадзе. По названию монастыря иностранцы стали называть их таши-ламами, хотя в Тибете в обиходе нет этого названия.

Какой бы ни мыслилась популярная точка зрения, согласно которой эти ламы являются последовательными воплощениями одного и того же индивида, очевидно, что все таши-ламы отличаются своими приятными манерами и чрезвычайной доброжелательностью. Этот факт признают путешественники, посещавшие их в прошлые века, да и тот радушный прием, который оказал мне предпоследний таши– лама, позволяет и мне свидетельствовать о том же.

Непосредственно после далай-лам и таши-лам следует еще один великий аватар, воплощение Дордже Палмо[107], который проявляется в женском обличье, чей тулку является настоятельницей монастыря, расположенного у озера Ямдок в Южном Тибете. Эта величественная личность ламаистского мира считается сведущей в мистицизме не более, чем два знаменитых тулку Ченрези и Одпагмед – далай-лама и таши-лама.

В действительности ни один тибетец не ожидает увидеть этих аватаров великих лам в качестве глав философских школ, ведущих учеников по пути мудрости или совершающих мистические посвящения. Эманации этих существ, превосходящие своим могуществом даже богов, являются в основном защитниками[108]. Их присутствие в Тибете, как верят сами тибетцы, обеспечивает повсеместное процветание и счастье, а благословения, выпрашиваемые жителями страны у этих высоких лам, в основном выражаются в получении материальных благ в этой или в следующих жизнях.

Глава 12 Малая и большая колесницы

Термины «махаяна» и «хинаяна» хорошо знакомы тем, кто читал работы по буддизму, поэтому излишне объяснять их здесь. Тем не менее поскольку буддисты, и особенно посвященные ламаисты, придают им во многом значение, отличное от того, которое обычно принято на Западе, то следует обсудить это.

На языке востоковедов термины «хинаяна» (тибет. тэг-мэн) и «махаяна» (тибет. тэгпа-ченпо) применяются в делении буддизма на первоначальное учение и более поздние учения, представляющие собой либо развитие, либо искажение древнего учения.

В мои задачи не входит разъяснение философских концепций, характеризующих эти две «колесницы». Более того, деление буддийского мира на две отдельные фракции чисто теоретическое и лишь немного согласуется с действительными фактами.

Прежде всего название «хинаяна», «низшая колесница», первоначально данное последователями ортодоксальной традиции своим оппонентам, последними не признается. Сингалезцы, бирманцы, сиамцы (таиландцы) и все буддисты, которых иностранцы включают в число хинаянистов, совершенно справедливо считают себя не ниже своих единоверцев в Китае, Японии и Тибете во всех вопросах буддийской философии. Напротив, они утверждают, что они являются обладателями единственно верного учения – учения Тхера (древних).