Мятеж части вассалов в Триполи вынудил князя Боэмунда отвести армию из Антиохии, что и вдохновило Льва напасть на город. Эмир Халеба аз-Захир, ненавидевший Льва сильнее, чем Боэмунда, отправил своих кавалеристов пресечь посягательства Льва на Антиохию. Тот, не желая вступать в открытую войну с превосходящим мусульманским войском, отступил в Армению.
Петр, католический патриарх Антиохии, поносил Боэмунда за вмешательство в планы Папы на Армению, и раздосадованный Боэмунд в конце концов сместил Петра, а на его место назначил грека – православного патриарха. Старейшины общины Антиохии единодушно его поддержали, ненавидя армян, не желая знаться с теми, кому эти горцы по душе, и не желая союза армян с Папой.
Однако в распоряжении патриарха Петра имелось духовное оружие, каковое он и не преминул пустить в ход, с полного одобрения Папы официально отлучив от церкви и Боэмунда, и всех членов общины. Пребывая в полной уверенности, что за отлученными вождями не последует ни один католик, Петр сколотил отряд из кучки верных ему рыцарей и двинулся на захват города силой. К его полнейшему изумлению, гарнизон антиохийской цитадели предпочел подчиниться собственному князю, а не патриарху, и быстро подавил мятеж.
Патриарха Петра взяли в плен, официально обвинили в измене Антиохии и нашли виновным, после чего бросили в темницу, где Боэмунд, по-видимому, намеревался заморить его до смерти. Напрочь лишенный еды и питья, Петр обезумел от голода и жажды и в отчаянии выпил из лампы все нечистое масло. В результате он скончался, корчась на холодном полу в мучительных конвульсиях.
Папа поручил уладить дело с армянами патриарху Иерусалимскому, но к тому времени оно превратилось в полнейшую дипломатическую сумятицу. Госпитальеры совершили набег на земли мусульманских союзников Боэмунда, спровоцировав ответный налет мусульман на Триполи. Лев опять же воспользовался беспорядком, чтобы предпринять собственную вылазку на территорию Антиохии. Боэмунд и сам усугубил неразбериху, договорившись с турками-сельджуками, напавшими на Армению с другой стороны. Он же начал грозить госпитальерам за нанесенный ему ущерб. Патриарх Иерусалимский Альберт старался изо всех сил хоть как-то распутать ситуацию, но при том взял сторону своих лучших друзей – храмовников – и твердил Льву, что тот просто-таки обязан вернуть замок Баграс ордену тамплиеров. Боэмунда же он убедил в качестве мирной инициативы сместить греческого патриарха, заменив его католическим. А Лев Армянский, отчаявшийся поладить с Папой римским, отказался от этой идеи, вместо того пойдя на альянс с греческим двором в изгнании, перебравшимся из Константинополя в Никею вместе с сохранившими верность полками Византийской армии.
Вражда Боэмунда с госпитальерами нанесла ему тяжкий удар. В 1213 году Раймунд, старший сын Боэмунда, навестил тамплиеров в Тортозе, и в соборе, куда он явился на богослужение, на Раймунда набросились несколько асасинов, заколовших его насмерть. Патриарх Иерусалимский обрушился с обвинениями в убийстве на госпитальеров. Вскоре его подозрения подтвердились: шайка асасинов убила и самого патриарха.
Боэмунд утратил сына, а тамплиеры лишились могущественного друга. Объединив силы, они предприняли карательную вылазку на твердыню асасинов Хавали. Тут уж шииты асасины воззвали к суннитскому эмиру Халеба. Эмир же – вероятно, не питая желания оказаться в первых строках черного списка асасинов – потребовал, чтобы Боэмунд пошел на попятную. Упомянутый эмир недавно уже спас Боэмунда от Льва, и Боэмунду было не с руки терять мусульманского союзника, так что Он отступил.
Поскольку новый патриарх Иерусалимский не так рьяно отстаивал интересы тамплиеров, Лев Армянский предпринял очередную попытку заручиться помощью Рима – на сей раз благополучную. Папа, успевший изменить свои планы, заверил Льва в своей поддержке, если армяне примут участие в крестовом походе, который Иннокентий собирался провозгласить. Новому патриарху Иннокентий повелел идти во всем навстречу Льву и отказаться от притязаний на замок тамплиеров.
Видимо, из-за этого альянса Боэмунд и лишился своего княжества. Пока он отлучался в Триполи, проникшийся уверенностью в поддержке патриарха Иерусалимского Лев украдкой провел в Антиохию изрядное армянское войско. Когда же оно объявилось под стенами цитадели, гарнизон Боэмунда сдался без боя.
Вероятно, чтобы угодить патриарху, коему требовалось дать Папе благополучный отчет, Лев объявил, что раз Антиохия теперь в его власти, в замке Баграс он более не нуждается, и вернул его тамплиерам. Отныне тамплиеры могли отразить любое вторжение арабов или турков на антиохийские владения Льва – да притом своими силами и за свой собственный счет.
Лев Армянский пребывал на седьмом небе. Он стал государем Армении и государем Антиохии. Он выдал свою дочь Стефанию за Жана де Бриенна, тем самым добившись влиятельного положения в Иерусалимском королевстве, и сие влияние многократно возрастет, буде Стефания сумеет родить сына. Словом, Лев счел, что ступил на тропу, ведущую к неоглядному владычеству над территориями католиков на Ближнем Востоке.
Впрочем, нерешенным оставался еще вопрос об очередном великом крестовом походе из Европы. Римские понтифики, начав со Святой Земли, распространили свое влияние на покоренные Византийские территории, а теперь и на Армению. Папа Иннокентий III был не из тех, кто упустит завоеванную власть из рук. Он смог заверить Великого Магистра тамплиеров, что очередной крестовый поход грядет – и весьма скоро.
ннокентий III наметил крестовый поход ко времени созыва Латеранского Собора 1215 года, посвященного самым разнообразным проблемам церковной жизни. В повестке дня были и такие сложные вопросы, как план слияния с греческой православной церковью, и столь простые, как чествование Симона де Монфора за его религиозное рвение в руководстве Альбигойским крестовым походом. Предстояло Собору разобраться и с проблемой нового крестового похода в Святую Землю, потому что призывы Папы остались почти без ответа. Папа продолжал хранить твердую уверенность, что час очередной великой победы христиан вот-вот пробьет. В Откровении Иоанна Богослова описан зверь, хуливший Бога и опустошавший землю. Пророчество гласит: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». Папа Иннокентий III, пребывая в уверенности, что ему дана мудрость постичь смысл великого прорицания, ничуть не сомневался, что зверь – величайший Божий враг пророк Магомет. Родился же Магомет в году 570 от Рождества Христова, так что 666 лет его скверны на исходе.
Патриарх Иерусалимский, приглашенный на Собор, подкинул в копилку идей папского престола и кое- какие от себя. Собор, не мешкая, подтвердил гарантированное крестоносцам отпущение грехов и прочие индульгенции, и мало-помалу епископы заразились папским энтузиазмом. Разъехавшись по домам, они принялись проповедовать крестовый поход, готовясь принять специальных посланников, откомандированных Римом.
Прецепторы европейских оплотов тамплиеров доносили Великому магистру в Акру, что, судя по всему, новый крестовый поход начнется летом 1217 года. В ответ, как они и предполагали, поступил приказ умножить усилия по вербовке прозелитов и сбору средств.
Иннокентию III не довелось узреть начало крестового похода, на который он положил столько сил: в июле 1216 года его сразил недуг, через несколько дней повлекший кончину. Всего сорок восемь часов понадобилось святейшему собранию на избрание преемника, каковым стал престарелый кардинал Савелли, унаследовавший престол Петров как Папа Гонорий III, столь же ярый приверженец крестового похода, как и его предшественник. Обложив все доходы церкви пятипроцентным налогом в пользу крестового похода, он повелел собрать сей налог казначею тамплиеров Парижа.
К несчастью, о том, как расходовать собранные средства, никто толком не подумал. К примеру, крайнюю нужду в транспорте как-то напрочь проглядели. В командовании царил разброд, поскольку монарх, коему прочили пост командующего – Фридрих II, король Германии и Сицилии – находил массу отговорок, чтобы отложить выступление, не желая отправляться в крестовый поход, пока его не увенчают короной государя Священной Римской империи, а его коронацию все откладывали, потому что церковь хотела, чтобы он добровольно ограничил собственную власть, сделав королем Сицилии своего юного сына Генриха. И пока
