И он стал подходить ко львам.
— Ну, кошечки! Милые! Львы такие сильные, храбрые, мудрые, добрые! Левушки! Львы ведь не трогают детей! Вы занесены в Красную книгу, и мы занесены в Красную книгу! Мы одной крови — вы и мы!
Папа поравнялся с каменными изваяниями и стал дергать за огромный ус грифона. Я как зачарованная уставилась на эту картину, не веря в подобное миролюбие. Ведь зачем-то они здесь поставлены? Но тут сзади пахнуло зловонием, я обернулась — на меня уставились, остановившись почти вплотную, головы Стража. Взвизгнув от ужаса, я бросилась ко входу в Рубиновый зал. Папа влетел за мной следом.
Мы спрятались за огромный стол в центре пещеры и затихли. Только мелкую дрожь никак не могли унять. Однако шло время, а Змееголов так и не появлялся в зале. Но прошло еще минут десять, прежде чем мы распрямились и стали осматриваться.
Зал был очень странным. Мы оказались внутри как бы огромного пустого полушария. Только странные значки виднелись кое-где на стенах. А то, что показалось нам столом, на самом деле было огромным каменным кубом с отполированными до невероятной гладкости гранями. Поверхность куба располагалась почти на уровне моих глаз, так что папа даже не мог заглянуть туда. Зато я хорошо все рассмотрела: над центром поверхности куба, не касаясь его, недвижно завис небольшой драгоценный камень. Похожий по цвету на рубин. Но не рубин. Именно он освещал весь зал — не ярко, но равномерно.
Я замерла как зачарованная.
Сердце Мира! До этой встречи я не понимала, что означает это сочетание. Сердце Мира! Волны добра окутали меня, словно мама погладила перед сном.
Сердце Мира! Умиротворение проникло в мою душу, и я поняла, что наш спуск сюда, ради папиного взросления, всего лишь никчемная суета перед лицом Вечности! Нельзя тревожить душу Сердце Мира пустяками! Да, для нас с папой — это трагедия. Но Сердце Мира хранит иную мощь, иные силы для иных целей.
Сердце Мира! И знания полились широким потоком в мой разум. Вот зачем стремились сюда чародеи и волшебники.
Сердце Мира! Усталость исчезла. Я почувствовала себя совершенно здоровой и невероятно сильной! Казалось, захочу, и горы сверну, не охнув. Вот зачем сюда стремились рыцари и герои…
Папа давно уже дергал меня за куртку. Я с трудом отвлеклась от созерцания чуда и приподняла его, чтобы и он мог взглянуть на камень. Лишь только он увидел кристалл, как сразу затих и вскоре попросил опустить его на пол пещеры.
Мы уселись спиной к кубу и достали пирожки с водой. Мне уже не хотелось созерцать Сердце Мира. Я была наполнена им, это как после большой прогулки — набросишься на воду, аж дышать не можешь, кажется — еще глоток, и лопнешь. Так и тут.
— Знаешь, папа! — начала я, когда мы увязали обратно тесемки мешков. — Прости меня, пожалуйста! Я не могу тебе помочь. Я не понесу наверх для Эрика Сердце Мира! Этот камень должен остаться здесь. Теперь я понимаю, почему Аш-Ур создал это Подземелье! Ты можешь как угодно относиться к моему поступку, но я не только не возьму его, но и тебе не позволю сделать этого. Хотя бы ты из-за этого на всю жизнь остался маленьким. Если сможешь, прости. И кроме того, папочка! Ну послушай меня! Может быть, мы еще найдем выход для тебя. Другой, и ты станешь снова взрослым.
Папа молчал, отвернувшись. Я не стала трогать его. Все, что нужно, я уже сказала. Он взрослый человек и должен, должен понять меня!
— Ладно, чего уж там, пошли. — И папа, поднявшись с пола, не оборачиваясь на меня, пошел к выходу. — Тебе, может, и впрямь виднее. Ну, пошли же скорее, черт тебя побери!
Я подумала, что у меня все-таки хороший папа. Он сумеет простить меня. А там и согласится со взглядом лешего, что прожить второй раз жизнь не так уж и плохо. Только вот мама как все это воспримет?
На выходе нас ожидал сюрприз. Грифоны спрыгнули со своих постаментов и теперь шумно дышали, высунув языки, как настоящие львы. А между ними стоял, добродушно улыбаясь, невероятный старец. Больше похожий на высохшее дерево.
Темно-синий плащ до полу полностью скрывал очертания его тела. Старик откинул капюшон, выпростав руки из-под плаща и призывно протянув их:
— Ну что же вы замерли? Теперь вам не следует бояться встречи со мной. Мое почтение! Кажется, так приветствуют друг друга на вашей родине?
— Вы и есть маг Аш-Ур? — недоверчиво сощурился папа.
— Что есть, то есть, — улыбнулся тот, — но что же мы стоим здесь? Я приглашаю вас посетить мою обитель.
С этими словами Аш-Ур взмахнул полой плаща, и мы оказались посреди большой пещеры. Опять желтые светящиеся стены, не оставляющие теней. И что меня особенно удивило, так это пол. Вернее, пола я как раз и не увидела из-за шкур, преимущественно тигровых, лежащих в несколько слоев сплошным ковром. Мне почему-то стало жалко этих красивых кошек. Они слишком благородны, чтобы их шкурами устилать пол. Я сразу же разулась, папа сделал то же самое. Конечно, пол из тигровых шкур — это нехорошо, но как мягко ногам!
У одной стены я заметила несколько подставок, похожих на нотные пюпитры, с покоящимися на них книгами. Некоторые были открыты, но лишь только я бросила на них взгляд, они сразу же мягко закрылись, словно створки раковины, укрыв сокровенное от посторонних взоров.
В дальнем углу из стены бил родник, а под ним плескалось небольшое озерцо. Вода там бурлила и пенилась. Папа подошел поближе и с видом знатока стал принюхиваться.
— А неплохой бассейн! Признаться, не ожидал. Естественного происхо&ждеййя или вы постарались? Да и вентиляция замечательная, сернистых испарений почти совсем не ощущается.
— Естественного, естественного, — успокоил папу волшебник. — Я вообще люблю все исключительно настоящее и терплю магию лишь по необходимости.
Пока они обсуждали достоинства пещеры, я продолжала осматриваться. Что еще меня удивило — так это прямо — таки спартанский быт, окружавший волшебника. Ни мебели, никаких вещей, ничего.
— Так, давайте-ка пока раздевайтесь, лезьте в воду и отмокайте, а я побеспокоюсь о еде.
Мы с папой с удовольствием скинули с себя всю одежду (папа, правда, замешкался, но потом что-то про себя решил и продолжил раздеваться) и плюхнулись в воду. Ой, вот это было здорово — я сначала долго плескалась в теплой воде, а потом нашла местечко поудобнее и разлеглась на песчаном дне. Пузырьки, цепочками поднимавшиеся отовсюду, приятно щекотали тело, и уже вскоре на меня навалилась мягкая дрема.
Меня кто-то мягко толкал в плечо. Я раскрыла глаза и увидела рядом с собой присевшую на берегу озера обезьянку с грустными глазами. Она протягивала мне полотенце. Я села в воде и увидела, что папа уже на берегу и вовсю растирается. Маг поманил меня, так что с сожалением пришлось вылезать из воды.
Полулежа на ворохе шкур, за нами наблюдал Аш-Ур:
— Я бы не потревожил вас, но это озеро я называю Колыбелью Жизни. Нет, нет, это не живая вода, хотя ее можно было бы использовать и так. Просто именно здесь и зародилась в незапамятные времена жизнь на Земле, а уже отсюда проникла на поверхность. Так вот, эта вода обладает очень коварным действием. Если перележать в ней, то душа, даже не покидая тела, как бы растворится в волнах мирового покоя. И если человек все же проснется, то всю оставшуюся жизнь будет страдать оттого, что его разбудили. Так что давайте-ка лучше вкушать радости жизни. Переодевайтесь. Вам приготовлено новое одеяние. К сожалению, ваше пришлось выкинуть.
На шкурах рядом с озером лежали две стопки одежды. Для меня — простенькое белое платье до колен с ниспадающими складками и короткими рукавами. Но какая ткань! Лишь только платье облекло меня, как сразу стало так уютно, будто легкая нега заполнила тело. Папе достались коричневые штаны, заканчивающиеся чуть ниже колен, и куртка, очевидно, из такой же, как и у меня, ткани, потому что он едва накинул куртку, как сразу потянулся, словно котенок спросонья. Мы с папой не стали сразу же обувать кожаные сандалии, хотя обезьянки и предлагали нам свою помощь, чтобы завязать золоченые шнуры. Зато при взгляде на сандалии мне сразу вспомнился Древний Рим, который мы изучали по истории. Папе,
