Неожиданный поворот от гнева к глубокой печали ошеломил слушателей. Одна из патрицианок вздрогнула и побледнела. Вторая нервно перебирала кольца на пальцах. Арфа и голос соревновались друг с другом, уводя мелодию ввысь.
Когда все закончилось, в зале воцарилась мертвая тишина, Потом Тит грохнул чашей о стол и взревел от восторга. Публика разразилась громом аплодисментов и одобрительных восклицаний.
– Благодарю,- вымолвил Сен-Жермен, возвращая арфу в вертикальное положение. В омутах его темных загадочных глаз плавала грусть.
– Восхитительно! Великолепно! Хотелось бы мне, чтобы наши придворные музыканты умели так вот играть.- Наследник Веспасиана покинул свое ложе, добрался, спотыкаясь, до подиума и ухватился за плечо исполнителя.
– Такое можно слушать и слушать.
– Я запишу ноты для твоих оркестрантов,- слегка отстраняясь, кивнул Сен-Жермен. Тит, убирая руку, потряс головой.
– Нет, не стоит. В них нет артистизма. Обучи лучше меня. Я все запомню.- Он потянулся к арфе.- Ох, какая она большая!
– И очень древняя,- сказал Сен-Жермен. Тит ухмыльнулся и спрятал за спину руки.
– Тогда ее лучше не трогать. У нее удивительное звучание. Я потрясен.
Сен-Жермен улыбнулся.
– Это подарок.- Чтобы переменить тему, он движением подбородка указал на гостей.- Я думаю, им понравятся акробаты. Когда прикажешь начать?
– Акробаты? – спросил озадаченный Тит.- Ты хочешь сказать, что привел с собой акробатов?
– Да, и весьма одаренных. Это мои рабы. К сожалению, их только четверо. Двоих из этой труппы арестовали. Вместе с прочими аренными рабами – в июне.- Сен-Жермен произнес эти слова внешне бесстрастно, но был удовлетворен замешательством, мелькнувшим в глазах собеседника.
– Прекрасно, прекрасно,- произнес неуверенно Тит.- Однако время уже позднее…
– Это не имеет значения. Они скромны и послушны,- сказал Сен-Жермен.- Я не намерен докучать тебе, августейший, но все же мне хотелось бы знать, в чем обвиняются их арестованные товарищи.- Он смотрел в сторону, так чтобы сын императора не мог распознать всей глубины его беспокойства- Я не могу бросить их на произвол судьбы. Эти люди – мои, и у меня по отношению к ним имеются определенные обязательства.
– Обязательства? – Тит засмеялся в ответ, потом умолк, видя, что собеседник не вторит ему.- Они ведь как вещи. Чем человек может быть обязан вещам?
– Многим,- сказал Сен-Жермен.- Позволь пригласить акробатов. Ты не разочаруешься в них.
Тит неопределенно кивнул.
– Акробаты. Прекрасно. Откуда они?
– Из сарматского Пантикапея 59. Рим вряд ли видел что-то похожее.- Сен-Жермен знал, что жители
вечного города падки на новизну.- Обычно они выступают с медведями, но у них есть и другие трюки… для показа в интимном кругу.
– Замечательно,- произнес Тит с наигранным энтузиазмом.- Мы непременно посмотрим на них,- Он сошел с возвышения.- Я прикажу рабам унести твою арфу…
– Нет, августейший. Она чересчур хрупкая. Позволь, я управлюсь с ней сам,
– Как тебе будет угодно.- Тит, испытывая неловкость, слегка покраснел. Он не любил просителей, но сейчас его ни о чем не просили.- Я разузнаю, что можно сделать с твоими рабами. Глупо держать их в тюрьме. Все, разумеется, вздор, но осторожность есть осторожность.
Сен-Жермен бережно поднял арфу.
– Конечно. Тебе незачем мне что-либо объяснять.
Тит нахмурился.
– Идет следствие. И формально оно еще не окончено. С чужеземцами все сложнее, чем с римлянами. С местными рабами мы быстро разобрались.
– Тит!
Он раздраженно повернулся на оклик.
– Что такое, Статилия? Пышная патрицианка потупилась.
– Ничего. Пустяки.
– Я подойду к тебе позже.- Отпрыск Веспасиана вздохнул и с кислой улыбкой сказал: – Эта женщина. Она думает, что, переспав со мной, обеспечит своему муженьку губернаторский пост в Лузитании, и пыхтит от притворной страсти. Но губернаторов назначает отец. Пусть пыхтит перед ним.
– Но ты,- осторожно ответствовал Сен-Жермен,- молод, красив. Не удивительно, что она предпочитает тебя.- Грубая лесть, однако тщеславие Тита ее проглотило. Он самодовольно хмыкнул.
– Ну, если бы она догадалась подослать ко мне своего сына… Ты видел его? Ему четырнадцать, он грациозен и сложен, как молодой бог. Он мог бы стать достойным соперником Береники.- Наследник Веспасиана дружески потрепал собеседника по плечу.- Впрочем, ты вряд ли это поймешь. Как и многие чужестранцы. Вы ведь хотите либо мальчиков, либо женщин, но одновременно к тем и другим вас почему-то не тянет.
– Отнюдь. В какой-то мере природа твоих влечений мне внятна, и даже близка,- заметил с едва уловимой иронией Сен-Жермен.
– Да? – оживился Тит.- Это довольно странно. Ведь то, что свойственно римлянам, мало свойственно…
– …Чужестранцам,- закончил за него Сен-Жермен, надеясь удержать августейшего собеседника от разглагольствований на скользкую тему.- Не следует ли позвать акробатов?
– Да-да! – Наследник Веспасиана кивнул ожидающим у двери рабам.- Этот человек привел с собой трюкачей. Сходите за ними.
Сен-Жермен сошел с возвышения.
– Я отнесу инструмент в колесницу и тут же вернусь.
– Тебе приготовят ложе.- Поколебавшись, наследник добавил: – Я сделаю что-нибудь для твоих людей, Сен-Жермен. Со временем. Мне, как префекту преторианской гвардии, подвластно многое, однако следует соблюдать приличия, чтобы не вызывать нареканий со стороны отца. Дай мне несколько месяцев, и все будет в порядке.
– Несколько месяцев уже миновали,- откликнулся Сен-Жермен.
– Знаю.- Тит нахмурился, теребя складки тоги.- Но дело сложное и сопряжено с определенными трудностями…- Он осекся, сердясь на то, что его вынуждают оправдываться, и подвел под разговором черту: – Как только на мой стол ляжет первый отчет дознавателей, я повелю прекратить следствие, и ты сможешь подать прошение об освобождении этих рабов.
– Буду весьма признателен,- сухо произнес Сен-Жермен, думая о Кошроде. Бедному персу приходится сейчас нелегко. Правда, его поместили в одну камеру с Тиштри, и та уж наверняка не отказывает ему в минимальной поддержке, а может быть, даже делит с ним ложе… Сен-Жермен вздрогнул, нахмурился и отогнал эту ни к чему не ведущую мысль. Он сделал жест, походящий на сдержанный полупоклон, и быстро пошел к выходу из банкетного зала.
Аумтехотеп ожидал в колеснице.
– Ну, что тут творится? – спросил Сен-Жермен, передавая ему арфу.
– С императором ужинают десять патрициев, но все это люди пустые и не имеющие влияния. Тех, кто у Тита, ты видел сам. Недавно во дворец вошли шесть преторианцев, но в этом нет ничего необычного.- Раб помолчал, и в его бесстрастных глазах промелькнула легкая тень.- Домициан совещается с Юстом.
Сен-Жермен вскинул брови.
