продвижения дела Света и вновь защитил его жизнь.
Маг спустился вниз и пока мог, летел, скрываясь в ветвях деревьев, подбираясь ближе к Беерофу. Когда людей вокруг стало слишком много, он использовал магию, чтобы переместиться в домик. Там еще раз переоделся, одежду виллана на всякий случай спрятал в сундук — еще пригодится. Затем отправился во дворец.
Загфуран рассчитывал, что смерть Варуха должна остаться тайной для храма. Он вошел в портал при всех, но никто не узнает, что его встретило на Гоште. Интересно, когда этот помощничек должен был сообщить о благополучном прибытии. Если повезет, то его не хватятся еще с недельку. А на то время, когда его начнут разыскивать, у него есть еще одна идея.
16 ухгустуса, эйманы
Алет проснулся, потому что в спальню кто-то постучал. Он вернулся к себе, когда Ранели уснула, но сказалась бессонная ночь, и он проспал завтрак. На ходу натягивая брюки, распахнул дверь. Как он и ожидал, на пороге стоял брат. Удаган весело подмигнул, увидев растрепанного Алета.
— Я, конечно, все понимаю, но отец хочет с вами поговорить.
— Что, уже весь дом знает? — он натянул рубашку.
— А то! Я золотой заработал, — Удаган повертел монетку, наблюдая, как брат приглаживает светлые волосы.
— За что это? — настороженно поинтересовался Алет, выходя в коридор.
— А я поспорил, что твоя горячая невеста больше двух недель без тебя не выдержит, а отец надеялся, что месяц вы протянете.
— Да, очень приятно, — Льву удалось его смутить. Сокол шумно втянул воздух. — На нас принимали ставки.
Когда Алет хотел свернуть в столовую, он придержал брата.
— За невестой сходи сначала, отец хочет с вами обоими увидеться, — Алет сообразил, что девушка тоже проспала, но прежде чем он свернул на соседнюю лестницу, брат задал еще один вопрос. — Ранели так и не сказала, о чем с ней говорил Охотник?
— Нет, — горько покачал головой Сокол. — Я не могу спрашивать — Запрет! А она молчит, может, считает, что не нужно мне знать.
— Хочешь, я спрошу? — Удаган смотрел на брата сверху вниз. — Пока у меня нет такого Запрета, могу спросить.
— Попробуй, — пожал плечами Алет. — Но боюсь, он наложит на тебя другой Запрет: ты не сможешь никому рассказать о том, что узнаешь.
— Все может быть, но надо попробовать. Ладно, беги.
Удаган пошел в столовую, Алет взлетел по ступенькам — второй раз за это утро. Он толкнул дверь спальни и чуть не задохнулся от нежности. Девушка спала, свернувшись в комочек, он осторожно убрал волосы с ее лица и поцеловал в щеку. Она сонно заворчала, веки не желали подниматься, и девушка невнятно пробормотала:
— Чт слчилс?
— Отец хочет видеть нас, — прошептал он с улыбкой.
— Ну, Алт, — она сделала еще одну попытку открыть глаза, но ничего не вышло, и Ранели ткнулась ему в плечо. — Ты ж видш, я н мгу. Ты там скжи, чт я зблела. Ил ещ чт-нбуд скжи.
Губы едва коснулись его шеи — кажется, это было извинение. Он согласился в душе, что предстать перед родителями Ранели сейчас не сможет. Поцеловал девушку еще раз и спустился в столовую один, оставив ее досыпать.
В глазах Каракара, сидевшего во главе стола, плясали огни Зары.
— Доброе утро, — поприветствовал он сына. — Твоя невеста задерживается или нам придется завтракать без нее?
— Без нее… — Алет беспомощно посмотрел в сторону. — Она… она…
— Садись, — выручил отец. — Я только собирался сообщить Ранели, что мы принимаем ее в семью, и спать вы будете теперь в нашем крыле. Не знаю, что делать со свадьбой. Устроить праздник в пику Охотнику мы не можем. Может, вы обвенчаетесь в Истинной церкви в Цартане?
— Отец, она не энгарнка, а оборотень, — возразил Сокол, занимая место за столом. — Они получают благословение в своих храмах, но, как ты понимаешь, нас туда не пустят.
— Замкнутый круг какой-то, — вздохнул Авиел. — Что еще тут можно поделать? В общем, передай, что для нас она твоя жена.
— А ты почему не передашь?
— Я тоже скажу об этом, правда, не знаю когда. Утром я не имел счастья ее встретить, а на обед мы с Удаганом приглашены к Беркуту.
— К кому? — оторопел Алет. По бесстрастным лицам остальных сообразил, что новость это лишь для него.
— Он хочет обсудить какое-то деловое предложение, — пояснил отец.
— И ты пойдешь? — не поверил Алет.
— Пойду. Это мой последний шанс. Ты же знаешь — кредит, который заняли для Шелы, пропал. Его надо выплачивать, а занят он не у эйманов… — Каракар тяжело вздохнул. — Если честно, не очень мне нравится все это. Позавчера Охотник объявляет войну Энгарну, а сегодня дом Орла вдруг воспылал любовью к изгоям. Но давайте не будем о делах, тем более что пока мы не посетим Беркута, ничего не узнаем. Приятного аппетита, — Авиел первый положил рассыпчатую гречневую кашу себе в тарелку, а Тана полила ее соусом.
Замок Беркута находился в половине юлука* от Каракара. Авиел и Удаган поехали
*юлук — мера длины примерно равная пяти километрам.
на лошадях скорее ради приличия: прибыть в гости пешком — значит, показать, что дела у тебя настолько плохи, что ты готов на любые условия, лишь бы тебя приняли в Дом. Когда-то так Альбатрос пришел к Чайке. Позже и Авиел посетил так двоих старейшин Домов, одним из них был его родной брат, Беркут, который был старше Авиела на год. Ему отказали. А теперь решили помириться.
Ворота были гостеприимно распахнуты, но двор пустовал, что настораживало. У Ифреама Беркута было четверо сыновей и одиннадцать внуков в возрасте от одного года до шестнадцати лет. Куда они все подевались в один момент? Или их специально отправили из дома?
Удаган окинул взглядом замок Беркута: такая же, как у них в доме, высокая стена, сложенная из огромных камней; те же темно-серые неприветливые стены. Но занавески, видневшиеся в окнах, богаче, и больше окон завешено: в доме Беркута были заняты почти все комнаты, в отличие от пустующего замка Каракара.
— Архитектор был тот же, что и у нас, — небрежно заметил Удаган.
— А ты думал, что другой? — Каракар рассеянно всматривался в окна: увидеть бы хоть кого-нибудь, это бы успокоило.
Они спешились. Удаган, повел лошадей в конюшню. Авиел терпеливо ожидал его. как только сын вернулся, он первым поднялся на крыльцо, но не успел протянуть руку к молотку, как дверь распахнулась. На пороге появился хозяин. Ифреам Беркут, черноволосый и черноглазый, с узким лицом, испрещенным морщинами, не принарядился по случаю примирения. Как и Авиел, он предпочитал носить кожаную куртку, хотя на Гучине король пожаловал Ифреаму дворянское звание. Беркут шагнул в сторону, пропуская гостей, радушно пожал руку:
— Добро пожаловать!
Авиел ответил на рукопожатие, но Беркут внезапно притянул его к себе и обнял:
— Здравствуй, брат! Как же я соскучился.
Каракар отстранился. Беркут сделал вид, что не заметил его холодности, протянул ладонь Удагану.
— Здравствуй, Ле!
Прежде чем он повторил фокус с объятиями, Удаган пояснил:
