наполнился гомоном и хохотом. Даже Катрис поддалась общему настроению и робко рассмеялась, когда возмущенная проигрышем Ранели избила деверя картами. Не так-то просто оказалось разгадать обман Льва, слишком искренно он врал. Удаган поражался себе: ему еще никогда не приходилось быть таким виртуозным притворщиком. Он не только обманул оборотня в шельмеца, но и присутствующие не заметили, с каким напряжением он ожидал отца.
Авиел вернулся, когда они еще не успокоились. Посмеялся вместе со всеми, но Удаган заметил его внимательный взгляд. Отец ушел в кабинет. Тана позвала Трис и Нэл готовить обед. Оставалось как-то избавиться от Ала, чтобы узнать новости. Тут будто Эль-Элион помогал ему: брат шумно зевнул:
— Я, наверно, вздремну до обеда.
— Ну да, ну да, — подмигнул Лев. — Ночью спать некогда, я понимаю.
— Да что ты понимаешь! — Ал нисколько не обиделся на шутку. — Жениться не собирается, а туда же: понимает он.
Сокол прилег тут же на диване, положив руки за голову.
— Пойду тогда отцу помогу, — небрежно заметил Удаган и, убедившись, что брат на его замечание никак не отреагировал, поднялся по лестнице.
Каракар сидел в кабинете за столом, бессильно опустив голову. Словно целая гора лежала на его плечах, и он не знал, как ее скинуть. Он, кажется, ждал сына. Кивнул на стул и безучастно уставился в окно.
— Хорошо, что пришел, — сообщил он и помолчал. — Нашли того, кто должен брать имя, и согласен, чтобы мы в это время убили Охотника.
— Да? — Удаган постарался сохранить безразличие. — И кто же? Надеюсь, не Лунь?
Он не очень любил дядю за то, что в трудный для Каракара период тот отказался помочь. Но сейчас отчаянно захотелось, чтобы они рисковали жизнью какого-то неизвестного мальчишки, а не двоюродного племянника. Почему-то это казалось предательством.
— Нет, — успокоил Авиел. — Не Лунь. Он из дома Чайки. Щуа Крохаль. Знаешь такого?
— Нет, — Лев испытал подленькое облегчение. Единственное, чем он себя оправдывал — он тоже будет рисковать жизнью, а не наблюдать за происходящим из амфитеатра.
— Я видел сегодня. Белобрысый мальчишка, — с горечью заметил он. — С горящими глазами. Здорово его Цовев обработал.
— Думаешь, он?
— Знаю. Воробей же намекнул на его младшего брата. Тот постарался брата защитить. Да разве ты бы не так сделал?
Удаган повел плечом. Уточнил после паузы.
— Других новостей нет? Точно на этот Обряд назначили?
— Теперь точно, — в голосе отца послышалась бесконечная усталость.
— Кажется, ты не рад этому?
— Честно? — агатовые глаза пронзительно взглянули на Льва. — Я боюсь. Мне снятся кошмары. Почти каждую ночь снятся. Я теряю вас всех: Шелу, Алета, тебя… Остаюсь на пепелище с тремя вдовами. Я уже не уверен, что поступаю правильно.
Удаган натянуто рассмеялся.
— Ну, ты хватил… С тремя вдовами. И кто же будет моей вдовой?
Снова пристальный взгляд, и снова отец отворачивается к окну, точно смотрит на что-то невидимое Льву.
— Мне снится красивая девушка с длинными светлыми волосами — еще светлее, чем у тебя, — и черными глазами, — Удаган чуть отшатнулся. — На ней платье песочного цвета… Вспомнил кого-то похожего?
— Она очень уж далеко, чтобы стать моей вдовой, так что вряд ли сон пророческий.
— Но она снится мне, хотя я никогда ее не встречал, а она что-то значит для тебя в отличие от множества других женщин, — Каракар побарабанил пальцами по столу и невпопад заметил. — Ты очень изменился после Песчаного монастыря, и я не знаю, хорошо это или плохо.
Удаган поспешил перевести разговор на другую тему:
— На место Корсака придет кто-то другой?
— Нет. Только один доброволец из каждого дома, что бы ни случилось.
— У нас и из дома Чайки — двое, — возразил он.
Дверь распахнулась так неожиданно, что Лев вздрогнул. Отец сохранил самообладание и тепло улыбнулся вошедшему Алету. Но тот лишь сжал губы.
— И что должны сделать двое из нашей семьи и двое из дома Чайки? — поинтересовался он.
Авиел думал несколько мгновений.
— Мы… обсуждаем совместную поездку.
Сокол сел на свободный стул, облокотился на колени и в упор уставился на отца.
— Совместную поездку в Ритуальный круг? Чтобы убить Охотника? — спросил он прямо. Каракар не ответил. Алет вскочил, дошел до двери, тут же вернулся обратно, уперся в стол. — Шереш вас обоих раздери! Выстрелил в небо — сбил звезду, — поразился он собственной проницательности. — Опять то же! Опять! Сколько же можно?
Алет давно заметил, что у отца и брата появились какие-то секреты. Стараясь не выдать подозрений, он тайком наблюдал за ними и вскоре уверился: происходит что-то очень неприятное и опасное. Но он до последнего надеялся, что ошибся, что страхи его выдуманные. Но все подтвердилось. Он снова прошелся по комнате и снова остановился перед отцом, стараясь говорить как можно тише: не хватало еще, чтобы Нэл — у эйманов быстро приживались короткие имена — различила их ссору. Слух у нее острее, чем у других женщин в доме.
— Зачем ты это делаешь, отец? Ради чего?
— Ради вас, — Авиел отвел взгляд.
— Ради нас?! — возмутился Алет. — Ты рискуешь собой и Ле ради нас? И кого ты тогда включаешь в это 'нас'? Судя по всему — меня и Нэл, так?
— Ал, успокойся, — хмуро осадил его Лев. — Сядь и поговорим.
— С тобой я после поговорю. Наедине. Брат называется. А сейчас с отцом хочу. Почему ты не сказал о том, что хочешь сделать? Для чего эти секреты? Потому что мной нельзя рисковать, а им можно? — он небрежно указал Удагана. — Потому что…
— Сядь и заткнись! — рявкнул отец, и Сокол мгновенно повиновался. — И не смей меня упрекать, что один из сыновей дороже мне, чем другой. А то ты очень на Халварда становишься похожим. До безобразия похожим, — Алет закрыл глаза и посидел так немного, сцепив зубы. Для него не было оскорбления страшнее, чем сравнение с Охотником. — Я не собирался рисковать никем из вас, — Каракар взял себя в руки. — Была бы моя воля, Удаган бы тоже ничего не знал. Ни слова. Так получилось.
Алет сжал виски. Пробормотал мучительно:
— Во что вы ввязались? Во что вы оба ввязались? — быстро поднял голову. — Корсак тоже из-за этого погиб? — Лев кивнул. — И что теперь? Не успокоитесь, пока все не умрем?
— Теперь отступать некуда, — сурово закончил Авиел. В дверь тихонько постучали. — Входи, — громко откликнулся Каракар. Заглянула Ранели, тревожно оглядела мужчин, задержав взгляд на Алете. — Обед готов, — сообщила она.
'Услышала, как отец злился', — понял Сокол.
— Мы спускаемся, — пообещал Каракар.
Девушка тут же исчезла. Каракар встал, за ним сыновья.
— Отец, — попросил Алет напоследок. — Мы должны быть вместе. Раз ввязались — я с вами.
— Поживем — увидим, — неопределенно ответил Авиел.
…Ранели спускаясь по лестнице, вся обратилась вслух. Ее опасения были не напрасны: в доме что-то происходит, мужчины рискуют жизнью. Она боялась, что Алет теперь замкнется, ничего не расскажет, потребует, чтобы она не вмешивалась. Вмешиваться она и не собиралась: последние события убедили ее, что после этого бывает только хуже. Но она имеет право знать, так же, как и другие женщины. 'Что за порядки у этих эйманов?'