— Я думал, что это ничего не изменит. Да и о чем сообщать? Ле Грас не дурак, он, скорее всего, уже удрал из Парижа. Кораблей, уходящих в Америку, много, а в море его не достать.
— Вы снова ошиблись — он еще в здесь. Продолжайте.
Саттин покрылся холодным потом.
— Вас мы тревожить не стали, но кое-кому сообщили. Маги, во всяком случае, не станут ему помогать. Падший брат делается изгоем. Изгоем станет и тот, кто нарушит закон.
Сен-Жермен кивнул.
— Что еще?
— Ничего. Ле Грас словно в воду канул. Но… вы говорите, он тут?
— Да. Мой слуга его видел. — Сен-Жермен оглядел зал кабачка. — Алхимией вы занимаетесь здесь же?
Саттин отрицательно мотнул головой.
— Нет. В смежном доме. Как раз сейчас Доминго-и-Рохас с сестрой вызывают зеленого льва.
Значит, это алхимики нынешней школы. Они делят процессы на женские и мужские, с последними работают братья, с первыми — сестры. Раз Доминго работает с дамой, значит, процесс смешанный, требующий присутствия представителей обоих полов.
— Когда они освободятся? — спросил Сен-Жермен.
— После заката. Когда солнце скроется, делать что-либо бесполезно, — автоматически произнес англичанин, потом вскинул голову и удивленно прищурился. Глупее вопроса не мог бы задать даже невежда. Так ли уж сведущ в алхимии этот загадочный князь?
— Видите ли, — счел нужным пояснить Сен-Жермен, — я обучался этому искусству не здесь. Разные школы, разные направления. Одни делают так, другие не так. В Персии, например, женщин к работе не допускают. В Китае предпочитают кастратов. Не удивляйтесь, Саттин.
— Но процесс не может идти по-иному, — возразил англичанин, глядя на графа как инквизитор, заслышавший речи еретика.
— Разумеется, — устало поморщился Сен-Жермен. Ему было не до дискуссий. — Расскажите-ка лучше, как вы умудрились прошляпить тигль?
— Не знаю, — глухо произнес Саттин, пристально изучая провал камина. — Сельбье не в себе, от него толку мало. Оулен словно сквозь землю ушел. Никто его не видел. Никто. Ваше высочество! — Англичанин прижал руки к сердцу. — Умоляю, помогите нам во всем разобраться. Это просто невероятно. Ведь тигль уже был горячим. Там шел процесс!
— Ах вот даже как!
Сен-Жермен некоторое время обдумывал ситуацию.
— Что ж, Саттин, либо кто-то из ваших снюхался с какой-нибудь шайкой, либо кому-то удалось выследить вас. В любом случае ваша гильдия на крючке. Вывод: вам надо отсюда убраться, и как можно скорей. Если вас не настигнет полиция, это сделают похитители тигля.
Граф мельком взглянул в окно. Комната была погружена в полумрак, который едва рассеивали две одинокие свечи.
— Пойдемте-ка в вашу лабораторию. Уже стемнело — думаю, Доминго-и-Рохас покончил с охотой на зеленого льва.
Саттин неохотно поднялся.
— Идите за мной, — пригласил он графа, чувствуя себя совершенно сконфуженным.
Сен-Жермен накинул плащ и завязал его у горла, коснувшись рубина, упрятанного в шейном платке.
— А не причастен ли к краже тигля Ле Грас?
— Это невозможно.
— Невозможно? — поднял брови Сен-Жермен. — Не говорите так, Саттин. Это путь к слепоте.
Он двинулся было к двери, но англичанин остался стоять, глаза его странно блеснули.
— В чем дело? — спросил граф.
Саттин колебался секунду, потом решился.
— Я вспомнил одну историю, о которой читал. Почти век назад Гельветиуса посетил человек.
— Да что вы? — любезно произнес Сен-Жермен.
— Он подарил магу кусок философского камня…
— Гельветиусу повезло.
— Маг описал гостя. Это был мужчина среднего роста, темноволосый и темноглазый. Он отлично, правда с акцентом, говорил по-голландски и всем своим видом внушал почтительный трепет, хотя голоса не повышал.
Сен-Жермен безразлично кивнул.
— И что же из этого следует, Саттин?
— Теперь до меня вдруг дошло, — сказал медленно англичанин, — что между вами и тем незнакомцем есть несомненное сходство.
— Сколько же лет было гостю Гельветиуса? Соизволил ли достойный алхимик упомянуть о его возрасте?
— Чуть более сорока, — озадаченно произнес Саттин, упираясь руками в стол.
— А сколько лет, по-вашему, мне?
— Не более сорока пяти.
Сен-Жермен выразительно указал глазами на выход.
— Вы сами разрешили свои сомнения, Саттин.
Пошли.
Они окунулись в парижскую ночь, еще полную звуков, и через подворотню прошли на задворки. Из окон пристроек несло подгорелым маслом. Всюду шныряли тощие кошки, шарахаясь от людей.
— Сюда, ваше высочество, — пригласил Саттин, толкнув какую-то дверь. — Наша гильдия небогата, но у нас есть все, что нужно.
В лабораториях алхимиков (даже страны Кем, названной позже Египтом) Сен-Жермену доводилось бывать множество раз. Он приготовился окунуться в атмосферу, полную удушливых испарений, и ожидания его оправдались.
— Князь Ракоци! — прокричал Доминго-и-Рохас, поворачиваясь к двери. — Я уж и не надеялся вас повидать. Мы ограблены, а Ле Грас убежал. — Маг рассмеялся.
— Не важно, — улыбнулся в ответ Сен-Жермен. — Я знаю, где прячется ваш беглец и постараюсь выяснить, причастен ли он к пропаже. Мадам? — он обернулся к женщине и поклонился.
Та с большим достоинством поклонилась в ответ, обдергивая рабочий передник, и низким грудным голосом произнесла:
— Добрый вечер, ваше высочество.
Доминго-и-Рохас, поколебавшись, решил поклониться тоже.
— Ее зовут Ифигения Анцела Лэрре. Она из Марселя и кое-что смыслит.
— Очарован, — произнес Сен-Жермен, с удовольствием всматриваясь в умное, проницательное лицо. Своими чертами и неколебимым спокойствием эта женщина очень напоминала Оливию, но та умерла истинной смертью около ста лет назад.
— Вы, как я знаю, преследовали зеленого льва. Успешно ли?
— Мы настигли льва, и солнца он не наглотался, — ответила Ифигения, улыбнувшись.
— Мои поздравления.
Сен-Жермен прошелся по комнате, окидывая рассеянным взглядом змеевики, сосуды, реторты, перегонные кубы и прочие принадлежности, сопутствующие весьма непростому занятию, посредством которого пытливый ум человеческий пытался постичь природу вещей. Все затертое, захватанное, закопченное — хлам, а не инвентарь. В дальнем конце комнаты находилось странное сооружение, напоминавшее улей.
— Вижу, у вас есть еще один тигль.
— Старенький, — торопливо откликнулся Саттин. — Ваши сосуды из платины в него не влезали.
— Ну разумеется, — произнес граф, рассматривая миниатюрную печь. Кирпич, из которого она была
