Эйб обращает внимание, что в комнате стало темнее: на пороге теснится целая орава соседей. Женщина сдавленно ругается, она тоже их заметила.
– Эй, там, мотайте отсюда! – кричит Эйб. – Если среди вас есть врач или акушерка – милости просим, а остальные – марш отсюда. И закройте дверь! – Он встает и выгоняет всех из комнаты. По большей части это дети и подростки, с круглыми от любопытства глазами. Труднее всего выгнать мелюзгу, слишком уж они шустрые.
– Тужься! Да, так, правильно, тужься! Вот голова уже и вышла! Теперь, – плечи, давай, давай скорее.
Ну, вроде почти все. Эйб смотрит, как черные ладони Ксавьера принимают красное, измазанное кровью и слизью тельце. Невероятное зрелище. Теперь Ксавьер занялся пуповиной. Он переворачивает ребенка на бок, и тот заходится криком.
– Возьми его, Эйб.
Эйб наклоняется и осторожно берет нечто теплое, влажное, липкое. Ребенок почти ничего не весит, его голова легко умещается в ладони.
– А кровотечение все-таки есть, – тревожно хмурится Ксавьер.
– Эй, вы там что, забыли про меня?
– Все в порядке, леди. Поздравляю вас с новорожденным.
– Что? А чего же ты раньше молчал? – Женщина снова бессильно замахивается на Ксавьера. – Да что ты за врач такой! Слышь – мальчик или девочка?
– М-м-м… – Самому Эйбу подобный вопрос как-то не приходил в голову. – Думаю, мальчик.
– Думаешь? – негодует женщина. Они с Ксавьером смеются. – Послушай, черножопый, кто это у тебя такой, студент, что ли?
– Ладно, – отмахивается Ксавьер. – А в больницу все равно надо. Как вам кажется, вы сможете подержать ребенка, пока мы будем спускать вас во двор?
Женщина кивает и протягивает руки, они пристраивают крохотное существо у нее на груди. Мокрая от пота рубашка, перемазанный ребенок… картинка получается малоопрятная, но тем не менее умилительная.
Лестница узкая, разворачивать носилки трудно, вдобавок приходится разгонять липнущих со всех сторон детей, а тем временем женщина отключается. Она разжимает руки, и ребенок начинает соскальзывать на сторону; Эйбу и Ксавьеру приходится бросить носилки и ловить скользкое тельце, готовое уже перелететь через перила в направлении расставленных внизу мусорных баков. Бух-трах, носилки валятся на Ксавьера, чуть не сшибая его с лестницы; он кое-как удерживается, отделывается ушибленной о ступеньку задницей.
– Да что же это вы, леди, делаете?
– Откуда вы взялись на мою голову? Вы что, убить меня решили? Отдайте моего ребенка!
– Только постарайтесь больше его не ронять. – Ксав возмущен до крайности. – Маленький совет для начинающих мамаш, я даю его вам совершенно бесплатно. Не швыряйте своих детей в мусорные баки, если есть хоть малейшая возможность обойтись без этого.
Дальше все идет без приключений. Носилки засунуты в заднюю дверь фургона, туда же залезает и Ксавьер; Эйб везет их к больнице святого Иосифа.
– Ты бы поскорее, Эйб, – окликает его Ксав из своей амбулатории. – Тут же кровотечение из таких мест, которые не больно-то залепишь пластырем.
– И не пробуй! – Слышит Эйб резкий голос женщины. – Мало того, что подзалетела я с таким вот, вроде тебя, черножопым, так тут еще и ты на мою голову.
– У-гу. Вы бы, мэм, просто полежали спокойно, расслабились. И заткнулись – если, конечно, способны на такой подвиг. А уж я постараюсь сдержать свои низменные страсти.
Из внутреннего окошка высовывается голова Ксава.
– Вот же неблагодарная сука.
– Так ты что, действительно принимал уже роды?
– А разве не видно? Я же работал, как профессиональная повитуха.
– Ясно. А было сегодня что-нибудь из ряда вон выходящее?
– Быстро очень.
– Это тебе кажется, что быстро! – вопит за его спиной женщина.
– Тише, мэм. Поберегите силы.
– Никогда не думал, что это так трудно, – говорит Эйб. – Слышал, конечно, но сам никогда не видел.
– Не думал? Ну, ты совсем салага. Это выжимает их до предела. Вся беда в том, что мозги разрастались у человека куда быстрее, чем щель между ног. Рожать не только трудно, но еще и опасно. Вот тут вроде бы два здоровых человека, а ведь любой из них может помереть, не доехав до больницы. Ты бы, кстати, поторопился.
Они добираются до места, перегружают женщину с ребенком на каталку, волокут их к двери приемного покоя, и тут женщина впадает в чувствительное настроение.
. – Я вам очень за все благодарна… – По ее щекам катятся слезы, – … и я очень боялась. Простите, пожалуйста, что я все это вам наговорила. Вы совсем не черножопый.
– Н-ну… – неопределенно отвечает Ксав и плотно сжимает губы, чтобы не расхохотаться.
