понимать, в чем был резон советов первого тренера.
Однако даже с годами, когда, казалось бы, опыта, умения и даже мастерства уже набрался, без просчетов не обходится. Нередко причины их - психологическое состояние.
...В восьмидесятом году, в полуфинале олимпийского турнира, мы встречались в Москве со сборной ГДР. Соперник был изучен до мелочей. Казалось бы, оставалось только навязать немецким футболистам свою игру. О чем долго и обстоятельно говорили на предматчевой установке Константин Иванович Бесков и Николай Петрович Старостин, еще и еще раз напоминая, что особое внимание нужно уделить подвижному полузащитнику Терлецки и двум пробивным форвардам - Кюну и Нетцу.
Мы понимающе кивали, слушая их, а сами мысленно уже были там, на поле. Игра захватила нас задолго до ее начала. Мысли о ней волновали, не оставляли в покое ни на минуту, нервировали, мешали сосредоточиться.
Все, конечно же, дома ждали от нас только победы. И ощущение огромной ответственности, вдруг охватившее нас перед встречей, изменило нашу игру.
Начали мы суетливо, поспешно, словно боялись, что времени для осуществления задуманного может не хватить. Соперник, уловив наше состояние, стал настойчиво, с подчеркнутым спокойствием навязывать свою игру.
Тон в ней, как и ожидалось, задавали Терлецки, Кюн, Нетц. Усилиями этой троицы и был забит гол, перечеркнувший все наши надежды на выход в финал.
На шестнадцатой минуте Терлецки с углового неожиданно послал мяч не на ближнюю штангу, как обычно, а на дальнюю. Это повергло меня, Чивадзе и Хидиятуллина в замешательство. Мы не успели перестроиться, поверив отвлекающему маневру Кюна, и прозевали рывок Нетца, успевшего выиграть доли секунды и послать мяч в сетку.
Так ли уж сложна и опасна была та ситуация, завершившаяся голом в наши ворота? Вполне было по силам в ней разобраться, чтобы помешать соперникам. Однако слишком уж велико оказалось волнение, слишком уж взвинчены и возбуждены мы были. Отсюда и допущенный промах.
А чем иным можно объяснить осечки Шавло, Черенкова, Гаврилова, Газзаева, «мазавших» из положений, которые принято считать стопроцентными?
Нам просто недоставало опыта выступления за сборную, который, как правило, и определяет степень психологической готовности.
От первого юношеского турнира в Грозном до олимпийского в Москве меня отделяло ровно десять лет -время, за которое предстояло научиться не только понимать суть вратарской игры, но и привыкнуть к утомительному каждодневному труду. Геральд Иванович помогал мне и в этом.
Нередко по окончании тренировки, когда большинство ребят отправлялись в раздевалку, Бледных подходил ко мне и говорил: «Не спеши уходить, Ринат. Давай-ка еще с полчасика попотеем». И, отобрав несколько мячей, начинал обстреливать ворота, меняя направления, дистанцию и силу ударов, при этом успевая корректировать мои действия.
С огромным интересом следил я за тренировками моего тогдашнего кумира и любимца всех астраханских болельщиков вратаря «Волгаря» Юрия Макова. Высокий и мощный, он не давал себе ни минуты передышки в работе.
Маков умел тренироваться вдохновенно, с настроением, так, как тренируются лишь вратари, влюбленные в свое дело. И, учась у него, я даже не предполагал, что наступит момент, когда мы окажемся вместе в одной команде, а затем мне придется сменить его в воротах «Волгаря».
Отца, не пропускавшего ни одной нашей встречи в первенстве города, это, конечно, радовало. Теперь мы вместе ходили на все матчи «Волгаря». Он брал билет и располагался на трибуне среди болельщиков. А я вместе с ребятами спешил занять место за воротами, откуда подавал летевшие мимо мячи.
Как-то в Астрахань на товарищескую встречу с «Волгарем» приехали футболисты московского «Спартака». По местному телевидению тогда еще не транслировались матчи большого футбола из других городов. И народ хлынул посмотреть на столичных мастеров.
Спартаковцы играли весело, с огоньком, разыгрывая свои любимые узорчатые комбинации, заставляя волноваться и футболистов «Волгаря», и зрителей. Наши, правда, старались как могли. В ударе был Маков. Но чемпион страны, естественно, оказался сильнее. Что и подтвердил хотя скромной, преимуществом в один мяч, но победой.
В двух шагах от меня на поле умело, по-хозяйски распоряжались мячом Папаев, Калинов, Киселев, рвались вперед, запутывая опекунов, Хусаинов, Осянин, Силагадзе, четко и спокойно оборонялись Ловчев и Логофет - те, о ком мне прежде доводилось только слышать и с кем волею судьбы предстояло спустя несколько лет встретиться на поле.
Но больше всего меня поразил Анзор Кавазашвили. Мяч словно сам прилипал к перчаткам этого черноволосого улыбчивого вратаря.
После матча мне очень хотелось подойти и поговорить с ним, наверняка, как я считал, знавшим какие-то особые вратарские секреты. Но мальчишеская робость и застенчивость помешали.
После отъезда «Спартака» вопрос о том, как же научиться такой красивой и безошибочной игре, какую показал Кавазашвили, мучил меня постоянно. Наконец, я отважился задать его Геральду Ивановичу.
- Все очень просто, Ринат, - ответил Бледных. - Надо тренироваться и верить в себя.
...Эти такие простые, но очень верные слова я запомнил, они стали моим девизом. Я их взял в жизнь из незабываемого футбольного детства.
ДИАЛОГ ПЕРВЫЙ, в котором авторы, вспоминая начало спортивного пути Дасаева, с тревогой отмечают, что и нынешние условия для занятий у начинающих футболистов нередко оказываются не лучше, чем у астраханских ребят пятнадцать лет назад.
А. Львов: Ринат, твои воспоминания о первых матчах в футболе очень напоминают рассказы таких великолепных в прошлом игроков, как Игорь Нетто, Валентин Иванов, Эдуард Стрельцов, Виктор Понедельник. И они пришли в футбол с пустырей и дворовых площадок. Создается впечатление, что в их годы, да еще и в то время, когда начинал ты сам, среди мальчишек футбол был гораздо популярней и любимей, чем сегодня.
В чем же причина подобных грустных перемен?
Р. Дасаев: Одна из них, пожалуй самая главная та, что футбольный мяч почти совсем исчез из дворов. Все вокруг застраивается. Даже тот самый пустырь в Астрахани, неподалеку от моего дома на улице Маркина, где я начинал играть, исчез. Кто спорит: очень хорошо, что растут новые дома, что люди получают благоустроенные квартиры. У моего дома в Сокольниках и двора-то, как такового нет. Место, где ставят машины, есть. А для самой примитивной спортивной площадки его не нашлось.
А. Львов: Один из наших старейших тренеров кстати, посвятивших не один десяток лет работе с ребятами, недавно с грустью заметил, что они сейчас гораздо охотней идут записываться в хоккейные школы, чем в футбольные...
Р. Дасаев: А что здесь удивительного? В большинстве нынешних хоккейных школ условия для занятий гораздо лучше - искусственный лед, мальчишке выдают красивую форму... А в футболе? Сколько лет уже ведутся разговоры, что детский футбольный инвентарь низкого качества и выпускается его очень мало. А о мячах я и вовсе не говорю. У команд мастеров их и то бывает в обрез.
А. Львов: В рассказе о своем футбольном детстве ты несколько раз подчеркивал, что в воспитании будущего мастера очень важны условия, в которых он растет.
Р. Дасаев: Похоже, что у нас и сейчас в этом плане ничего не изменилось...
А. Львов: Ты имеешь в виду материал, опубликованный в «Советском спорте» в 1984 году, рассказывающий, как в Астраханской области запущена работа с детьми?
Р. Дасаев: И его, и то, что время от времени вижу, приезжая домой. По-прежнему, что и подтвердил автор корреспонденции, основное поле стадиона - единственное в городе, находящееся в хорошем состоянии, - закрыто для ребят. До сих пор в футбольной школе при команде мастеров «Волгаря» нет своего собственного помещения, мальчишкам негде переодеться, принять душ.
А. Львов: Но ведь ни тебя, ни твоих товарищей не останавливали ни плохие поля, ни тесные залы...
Р. Дасаев: Верно, однако же это было почти два десятка лет назад. С тех пор в сознании 13-14 -
