женской личке у нее не было.
Личка — это первое профессиональное слово, которое мы освоили.
Мы ехали с мужем к Артему.
— Давай ему робота купим? — предложила я холодно.
Никогда и ни с кем я таким голосом не разговаривала. Только с мужем.
— Давай. — Он равнодушно смотрел в окно.
Уверена, у него тоже выработались специальные привычки для меня.
— В центр «Винни»? — спросил водитель.
— А поближе ничего нет? — недовольно поинтересовался Рома.
— Ничего. — Еще неизвестно, кто из нас больше недоволен.
Я ласково обняла Артема. В больничной палате он казался маленьким и беззащитным.
— Пап, поехали в ресторан. Я хочу есть. Мне здесь надоело. Никто и не заметит.
Рома опешил.
— Одевайся, — кивнула я.
И вспомнила, как февральской ночью, в больничном халате, беременная Артемом, я бежала из больницы. Рома подогнал машину. Несколько метров я прошла в тапочках. Снег падал крупными хлопьями. Фонари слегка раскачивались от ветра. Я чувствовала себя узницей замка Иф.
Сокровищем острова Монте-Кристо был Рома.
Артем заказал спагетти с вонголе и пиццу.
— Малыш, я не уверена, что тебе это все можно.
— Можно, — уверил меня Артем.
Рома ел помидоры с моцареллой, нарезанной толстыми ломтями.
— Я буду директором, когда вырасту, — неожиданно объявил Артем, не попадая вилкой со спагетти в ложку.
— Почему директором? — не очень удивилась я.
— В больнице медсестрам все директор не разрешает и разрешает. Я вырасту, стану директором, лягу в больницу и сам все себе разрешать буду.
— Так ты хочешь быть директором больницы? — уточнил Рома.
Артем немножко подумал.
— Нет. Просто директором.
— А я хотела быть объявлялой в метро, — поделилась я. — Мне казалось, нет лучшей доли, чем сообщать пассажирам: 'Следующая станция — «Сокольники».
Мой сын посмотрел на меня с уважением.
В метро он ни разу не был.
— А ты кем хотел быть? — спросила я Рому.
Рома смешно поджал губы и закатил глаза. Как одна из трех обезьянок: «Не говорю», «Не слышу», «Не вижу».
— Ну давай, скажи! — подзадоривала я.
— Скажи, пап. Кем?
— Лилипутом.
Мы с Артемом захохотали:
— Кем? Лилипутом? Боже мой, почему?
— Это — очень личное, — издевался Рома.
Официант в классическом черном переднике унес тарелки и подкатил к столу тележку с десертами. Мы на них даже не взглянули.
— Я влюбился в одну лилипутку. Она выступала в цирке. Была ассистенткой фокусника. Он засовывал ее в разные черные ящики, отрезал ей голову. Мой папа сказал мне, что лилипутки выходят замуж только за лилипутов.
— Он обманул тебя! — возмутилась я.
— Теперь ты понимаешь, Артем, почему я полюбил маму? Мне с детства нравились необычные женщины.
— Но мама же не лилипутка!
— К сожалению…
Я запустила в мужа салфеткой, он уклонился, и салфетка угодила в официанта.
Артем хохотал на весь ресторан так заразительно, что пожилая пара за соседним столом тоже начала
