В какой-то момент я поняла, что сижу совсем одна.
Все танцевали, подходили друг к другу, смеялись. Я думала про Стаса.
Я думала про него каждой клеточкой своего тела, каждым завитком своего мозга.
Он сразу ответил на мой звонок.
Он говорил, что не может работать, что все время думает обо мне.
Я хохотала.
Он говорил, что в его жизни это в первый раз.
Я подливала себе виски.
Он говорил, что бешено ревнует меня.
Я строила глазки плечистому охраннику.
Он сказал, что соскучился.
Я уже готова была поехать к нему прямо сейчас.
Сработала давнишняя привычка. Не принимать решений после приема алкоголя. Особенно решений на сексуальную тему. Надо быть леди — лучше лишний раз не дать, чем дать лишний раз.
Мы договорились, что он завтра будет звонить.
Снежаннин день рождения приобрел особый смысл.
Я пошла танцевать. С Пузиком. Мы познакомились, когда одновременно начали отнимать микрофон у «Иванушек Интернешнл».
Снежанна танцевала с Антоном.
Головная боль наутро была страшной. А еще говорят, что изумруды обладают лечебными свойствами.
Пенталгин помог, как всегда.
Я позвонила свекрови. Новостей не было. Они не перезванивали.
Поговорила с Мадам. Сайд заболел. Высокая температура, кашель.
— Наверное, что-то готовится, — сказала Мадам. — Он не выходит из своей каморки.
— Не спускайте глаз, — попросила я. — Пожалуйста.
Я лежала, накрывшись одеялом с головой.
Простым одеялом. Которое не могло защитить меня от радиоволн.
Оно показалось мне бесполезным и не мягким.
Старым.
И я сама показалась себе старой тоже.
Рембо не отвечал.
Я не жила. Я просто пережидала время.
Мне должен был звонить Стас.
Главное — не думать о таджиках. И о любовнике свекра. Главное — вообще не думать. Все утрясется само собой.
Как всегда.
И еще все — позавидуют.
И у меня будет молодой любовник. Для этого не обязательно быть гомосексуалистом.
Вот о чем думать приятно.
Нельзя даром растрачивать космическую энергию, как говорил жених моей приятельницы Валентины, когда она начинала фантазировать на тему свадьбы. Надо думать только о хорошем.
Я буду думать о Стасе.
Я закрыла глаза. Теплое солнце бабьего лета грело мои веки.
Я загадала: если он позвонит сейчас, значит, все будет хорошо. Если буду счастлива я — значит, будут счастливы все. И любовник, и свекор — все. Если он позвонит сейчас, значит, кто-то там наверху любит меня и заботится обо мне. А значит, и обо всех, кого я люблю. А может быть, так предначертано свыше и свекор снова влюбится в свою жену? И они будут трогательно носить друг другу пледы и грелки?
А потом умрут в один день?
Я бы сама хотела так провести старость. Я попыталась представить Стаса состарившимся. Ничего не получилось. Перед глазами была только его улыбка. И его губы.
Я думала о нем, и мне хотелось петь. Громко.
И даже не притворяться, что у меня есть слух.
Хотя это не была любовь.
