– Это почему? – Я даже хрюкала от возмущения.
– Потому что меня петух любит! – закричала Степанида мне в ответ.
Лучше бы она этого не делала. Остальные несушки набросились на неё со своими клювами, прыгали на неё своими лапами и кричали, что петух их всех любит.
– Значит, вы все гламурные! – кричала несчастная курица, еле успевая отмахиваться от товарок.
Из моего ошейника высыпались все блестящие камешки.
Я уже сама перестала быть гламурной, пока в этом курятнике сидела. Всё-таки есть большая разница, где проводить время.
Я подумала, что Бо с его кондиционированной будкой тоже довольно гламурная личность. И Бо – звучит неплохо. Не то что там Бобик какой-нибудь.
Его только надо было немного украсить. Украшения я поискала в доме.
На уши Бо мы надели булавки для галстуков. Получилось стильно.
На талию (расстояние между хвостом и головой Бо называл талией) мы прикрепили чехольчик для мобильника.
В помойке я раздобыла окурок сигары. Правда, для этого пришлось перерыть всю помойку. И кое-что съесть. Вернее, почти все. Почти все съедобное. И немного того, что несъедобно. Ведь не всегда сразу поймёшь, что съедобное, а что просто хорошо пахнет.
С булавками для галстука, мобильником и сигарой в зубах Бо был очень гламурен.
Я принесла ему круглое зеркало. Бо сначала испугался. Он видел себя в зеркало в первый раз. Потом долго не мог оторвать взгляд от своего изображения.
– Ну что, Бо? – заволновалась я и на всякий случай вильнула хвостиком.
Бо долго молчал. Я уже подумала, не снять ли ему булавку с левого уха или, может, потушить сигару, как он медленно и лениво протянул мне переднюю лапу.
Я протянула свою, чтобы пожать её.
– Не благодари, Бо, – улыбнулась я.
– Сделай-ка мне маникюр! – Бо кивнул на свои длинные, закруглённые когти.
– Что? – не поняла я.
– Маникюр, – объяснил Бо. – Что-то у меня лапы не в порядке.
– Ладно, Бо, я никогда не пробовала, но, думаю, у меня получится.
Мне пришлось сбегать домой, чтобы найти пилку своей хозяйки.
Пилка когти Бо спилить не смогла.
Тогда я принесла хозяйские маникюрные ножницы, но и они не справились.
На счастье Бо, рядом с клумбой валялись садовые ножницы.
Я уже очень устала, взмокла и проголодалась, когда маникюр Бо был закончен.
– Посмотрись в зеркало, Бо. Теперь ты по-настоящему очень, очень гламурен. Давай с тобой прогуляемся до собачьей площадки?
Глядя в зеркало, Бо даже порычал от удовольствия.
Я виляла хвостиком, ожидая похвалы. И представляла, как мы с Бо, оба такие гламурные-прегламурные, сейчас так гламурненько выйдем за ворота и пойдём гламуриться бок о бок по всему нашему посёлку. Я буду похрюкивать, а Бо – курить сигару.
Бо принёс небольшую косточку и кинул её мне в пятачок.
– Спасибо за маникюр. Я пошёл.
– Пошёл? – Я не могла поверить своим ушам.
Бо попыхивал сигарой и даже не оборачивался.
– А как же я? – Я готова была расплакаться.
– Ты? – Бо полюбовался на свой маникюр. – Посмотри, какой я стал гламурный! Не со свиньёй же мне ходить!
Ворота за ним захлопнулись, а я горько заплакала. Так, плача, и съела всю его косточку. Не разжёвывая.
А на следующий день хозяйка принесла мне новый ошейник. В этот раз не со Swarovsky, а из крокодиловой кожи. «Круто». – Она сказала.
Я надела и пошла к Бо.
К ошейнику Бо была привязана цепь.
– Не узнаю фирму, – удивилась я. – Это чёрное золото? Или новое слово в ювелирной моде?
Бо тряхнул головой, цепь зазвенела.
– Бо, а почему эта цепь привязана к забору?
Бо молчал.
